– Ты куда это намылился?

– Думал, домой, а что?

– Шутишь? Дядя Рубен выставляется в «Рубене» за рождение внучки. Мы – почетные гости. Шашлык-машлык… Коньяк армянский.

– Что-то я устал, как пес.

– Знать ничего не хочу! – горячо возразил Коган. – Дождись меня. Я только переоденусь.

Там был все еще в униформе и смешной шапочке.

– Я, если выпью, домой не попаду, – внес последний аргумент Краснов.

– Ничего. У меня переночуешь, – парировал Коган, похлопал Семена по плечу и скрылся за дверью ординаторской.

Выставлялся дядя Рубен щедро. Вино лилось рекой. Угощения сменяли друг друга. В кои веки Семену было действительно весело. И как будто бы… тихо. Несмотря на то, что вокруг царил невообразимый шум. Народ смеялся, отовсюду слышались тосты, а потом кто-то завел армянскую песню, и… началось.

В свое время Краснов объездил весь мир, но нигде он не чувствовал себя как дома. Наверное, он поэтому так легко согласился бросить налаженную жизнь в столице и перебраться сюда. Никакой ностальгии, соглашаясь на эту авантюру, он не испытывал. Лишь азарт. И профессиональный интерес. А вот ведь, как интересно получилось… Именно в этом городе, из которого он в свое время сбежал в поисках лучшей доли, так вот именно здесь, а не где-то еще, он спустя много лет почувствовал себя на своем месте. Своим среди этих людей. Давних знакомых, приятелей, друзей детства, которые, кажется, ничуть не изменились. Чу-де-са.

Расходиться все стали ближе к ночи. Когана в машине такси срубило. Хорошо хоть адрес успел назвать. Семену еще не доводилось бывать в гостях у друга.

– Эй, Там! Просыпайся. – Ноль эмоций. – Доктор Коган, я рожа-а-а-ю!

Таксист посмотрел на Семена, как на придурка. Но ему было все равно, главное, что Там зашевелился. На что и был расчет.

– И ты рожаешь? Что ж вы все рожаете, а? Задолба-а-али… -л. Задолбал.

– Но-но, доктор. Попрошу держать себя в руках, – хмыкнул Краснов, помогая Таму выбрать из салона. Сделать это было не так-то просто. Асфальт под ногами покрылся льдом.

– Твою мать, – ругнулся Коган. – Что-то совсем меня рубит.

– Не вздумай уснуть. Я тебя на горбу не потащу. Лучше расскажи, ты поэтому своими детишками не обзавёлся?

– Почему? – осоловело моргнул Там, занося ногу над ступенькой. А ведь он и на двоих не слишком-то прочно держался. Краснов на всякий случай подхватил друга под руку, прежде чем уточнить:

– Потому что рожающие бабы тебя по работе задолбали?

– Да нет, – сладко зевнул Тамерлан и все ж поднялся по лестнице, – просто детей надо рожать от любимой женщины.

– Это правда, – согласился Краснов, возвращаясь мыслями к Дуне.

– Ну, вот. А мне не повезло.

– Встретить любовь?

– Полюбить непроходимую дуру.

Семен как раз обдумывал слова Когана, когда его внимание привлек странный звук. Будто вмиг протрезвев, он быстро-быстро поднялся еще на один пролет. И присвистнул.

– Че там?

– Не поверишь, но, похоже, тебе опять придется потрудиться.

– Ты это о чем? – подозрительно поинтересовался Коган.

– Тут собака, похоже, рожает.

– Нет! – Там, который тоже успел подняться, попятился назад. – Выбрось это из головы. Я не чертов ветеринар.

– Ну, да… – Осторожно, чтобы и без того напуганная псина не цапнула его за руку, Краснов дал собаке себя понюхать. Ласково что-то приговаривая, потрепал ее за ухом. – Иди, открывай дверь.

– Я не буду принимать роды еще и у собаки!

– Давай, пока она меня подпустила. Не тяни резину, Там!

– Да чтоб тебя. Между прочим, животные с этим справляются сами, – бурчал он, организовывая изрядно потрепанной жизнью псине, страшной, как смертный грех, что-то вроде гнезда у батареи.