– А почему именно двадцать пять – это та цифра с которой должно начинаться потомство? – поинтересовалась я.

– Ну хотя бы потому, что моему отцу было двадцать три, когда я у него родился! – отметил Глеб.

Не то чтобы я была всячески против, просто мне казалось на тот момент, что муж мой подобно собаке в упряжке мчится в обгон среди всех резвых псов. Для Глеба был невероятно важен статус и картинка семьи, в которой гармонично сливаются все этапы. И раз он решил, что самое время заводить ребенка, то я безукоризненно согласилась с его решением.

Прошел целый год, когда мы осознали, что с кем-то из нас двоих дело нечисто. Разумеется, Глеб как человек поверженный абсолютной самоуверенностью, считал меня источником неисправности. И тут его нахальная самонадеянность не подвела, ибо бесплодной в нашем союзе была именно я.

Тучная врачиха, со взглядом исподлобья и низким для женщины голосом заявила, что дьявол кроется в отсутствие овуляции. Причин существующей пакости было множество, и одной из них более весомой являлось употребление противозачаточных препаратов, которые я так лихо заглатывала ещё в двенадцатилетнем возрасте, дабы избавиться от подростковых прыщей.

Глебу, уже раз десять скроившему в своей голове карту желаний, на которой изображалась счастливая семья словно в рекламе йогурта, такой расход, мягко говоря, претил. Правда обвинять его в отсутствие поддержки не стоит.

«Ну ничего, пока поживём ещё годик другой для себя, а там время покажет, да и медицина шагнет ещё дальше!» – старался быть чутким.

И действительно, мы стали жить для себя, исследуя один курорт за курортом.

Нам понадобилось ещё четыре года, чтобы вновь убедиться в моем репродуктивном дефекте, и исследовать не только курорты, но и медицинские консилиумы. Я пила кучу лекарств, по настоянию врачей набирала вес, им казалось, что возможной причиной служит мое модельное строение, отличающееся от привычных и устаревших норм медицинских стандартов, где от суммы роста отнималось ровно сто.

Но ведь согласитесь, что для современной девушки ростом в метр восемьдесят, восьмидесятикилограммовый вес – будет явно утяжеляющим. Плевать было и на это, и я в протест самой себе набрала пятнадцать ненавистных килограммов, дабы прийти к «правильному» коэффициенту массы тела.

– Я изначально знала, что это полный бред! – кричала я сквозь слезы своему мужу, после ещё очередного пустого года – Посмотри на всех супермоделей, у которых вес и рост как у меня был раньше! Адриана Лима, Алессандра Амбросио, Жизель Бундхен, все они метр восемьдесят и шестьдесят килограмм, и у всех по двое детей!

– Ничего, мы попробуем ещё что-нибудь, а пока тебе нужно тренироваться почаще! – спокойно произнес мой муж дав понять, что жена с осиной талией для него куда привлекательнее.

В те годы мы уже обосновались в своей новой трёхкомнатной квартире, возвышавшейся на шестнадцатом этаже современной новостройки. А намеренно выделенная детская, по-прежнему пустовала. На приеме у очередного психолога я услышала, что неплохо было бы заряжать пустующую комнату энергией, а точнее эксплуатировать это место всяческими активностями. В списке рекомендаций следовали занятия йогой, живописью, медитации и духовные практики. После я и вовсе направилась к нумерологу, который уверял, что весь сыр-бор состоит в моей неудачной цифре пять, что объясняется в нумерологии, как число низкого либидо. Хотя я признаться моментально отмела такую версию, ибо с сексуальной энергией и с чисто животным желанием у меня было все в порядке. У меня никогда не болела голова, и я совсем не была фригидной.