Чуть раньше поэт писал своему товарищу Дельвигу: «…Доношу тебе, моему владельцу, что нынешняя осень была детородна, и что коли твой смиренный вассал не околеет от сарацинского падежа, холерой именуемого и занесенного нам крестовыми воинами, т. е. бурлаками, то в замке твоем, Литературной Газете, песни трубадуров не умолкнут круглый год».

Плодотворный и один из самых тяжелых периодов. И дело не только в холере, и отодвинутой женитьбе. В начале сентября, когда небо ясно, бабье лето, Пушкин пишет стихотворение «Мчатся тучи…» – «Бесы».

В природе этого нет, это в душе поэта:

Надрывают сердце мне…Мчатся бесы рой за роем… Визгом жалобным и воем

В художественном пространстве стихотворения все замкнуто и непроницаемо, здесь толком ничего не видно (Мутно небо, ночь мутна), отсюда никто не в силах вырваться: и кони, и бесы несутся по кругу (Сил нам нет кружиться доле). Сама композиция передает это изнурительное бессмысленное движение в замкнутом круге…Лирическое напряжение так велико, что побуждает читателя искать в тексте какой-то скрытый, равный такому напряжению смысл. Кульминацией его становится озаряющая героя догадка, что и бесы, и путники в равной степени находятся во власти некоей таинственной и враждебной силы, как и он сам, о чем говорит в «Элегии» этой же поры:

Грядущего волнуемое море.Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе

А где же Серафим, тот, который уже являлся поэту, «томимому духовной жаждой»?

– В ста верстах от Болдина. Серафим Саровский

Историки уже недоумевают: как же они не могли узнать друг о друге, два великих современника? Сто верст для Пушкина – ерунда. Но к Серафиму не обратился, значит, не захотел, не пришло время.

Ведь тогда в Болдине Пушкин пишет «Маленькие трагедии», главная тема которых- безверие. Причины его разные, но каждый раз Пушкин представляет безверие как трагедию.

В. П. Иванов. Пушкин в Болдино.

На счастье поэта, он сумел преодолеть это состояние. В 1836 году он пишет стихотворение «Отцы пустынники и жены непорочны», в котором рассказывает о молитве, всегда его умилявшей. Это молитва Ефрема Сирина, которую читают “во дни печальные Великого поста”.

Это стихотворение входит в так называемый Каменноостровский цикл стихов, написанных летом 1836 года. С этим циклом связаны тайна ухода поэта, итог его духовного пути. В основе цикла- христианская тематика, которая объединяет стихи:

«Отцы пустынники и жены непорочны», «Мирская власть», «Подражание италиянскому», «Из Пиндемонти», «Когда за городом, задумчив, я брожу…», «Напрасно я бегу к сионским высотам…», «Я памятник себе воздвиг нерукотворный».

Именно летом 1836 года, наиболее актуальным для Пушкина источником размышлений было Евангелие, и слово «нерукотворный» употреблено именно в евангельском смысле. В сознании поэта это слово было связано с легендой о происхождении Образа Спаса Нерукотворного, повествующей о том, как Спаситель запечатлел на полотне Свое изображение.

Эта легенда могла вызвать у Пушкина аналогию с чудом поэтического творчества: поэт оставляет свой образ в творениях, как Христос Свой лик – на полотне.

Но сочетание «воздвиг нерукотворный» становится оксюмороном ( сочетанием, основанным на антонимическом значении компонентов -как можно строить памятник без рук!?) и отсылает к евангельскому выражению о «храме нерукотворенном», который обещает воздвигнуть Сын Божий. Еще больший вопрос заключен между “я” и “нерукотворный”. “Нерукотворный”– это ведь не просто «духовный», «нематериальный»: этим словом определяется в Новом Завете лишь то, что Сотворено Богом, и Пушкин уже первой строчкой «Я памятник себе воздвиг…» задает царственную надмирность поэта, устанавливает связь между его делом и делом Христа, и это в каждой строфе стихотворения…