Чудо, содеянное смертным человеком, поэтом, мастером. В его стихах мы видим колдовские лики древней Руси, мы не можем уже избавиться от чар этого дивного мира пращуров. Любовь Пушкина к русской земле придало ей черты какой – то грандиозной интимности – кажется, иного определения такому великолепному ощущению Руси не найти. Мы дышим влажным воздухом грозы, ощущаем бархатистую свежесть изумрудных холмов, напоминающих волны Черного моря, любуемся реками, озерами, старыми башнями и замками, мы погружаемся в мир тайны ушедшей давно эпохи, и это чудо, через поэтическое слово, нам дарит Александр Пушкин. Он вывел нас на единственный путь Руси, на путь оживления легенд, мифов, чудес.

Самым чудесным живописным обликом представленная в яркой картине Виноградова.

Зима в деревне. С. Виноградов

Тайна очарования поэтикой Пушкина не только в ее гениальном исполнении. Основное, не покидающее Пушкина качество – неистребимое, высочайшее духовное наполнение стихов. Вера в описываемое передается читателю, который невольно начинает принимать сюжет и героев за быль, правду, достоверность. Внутренний трепет, наполнявший душу поэта, несмотря на отделяющие нас века, магнетически действует на читателя.

Удалось узнать трагедию «опасного бунтаря», Светская чернь не прощает молодому поэту героические образы и призывы, созданные в стихах; слишком ярко они напоминали этой эгоистической публике о свободе и справедливости. Слишком шокировали власть имущих, на поэта обрушивается лавина невзгод.

Несчастья, будто сговорившись, обрушились на поэта. Клевета, травя, одиночество, казалось, казалось, были призваны сломить мятежный дух поэта

Зловещий свинцовый свет будто тяжелым пеплом покрыл землю. Гудел холодный ветер по дорогам России, доносились тихие стоны старых деревьев, скрипели замерзшие флюгера на крышах тюрем…

Отгрохотали тяжелые дроби декабрьских барабанов 1825 года, и над Россией воцарилась недобрая тишина. Горячее дыхание невзгод. Душные, черные крылья их распростерлись над Россией тех лет. Сам воздух страны трепетал от гонений. Наступила реакция власти. Преддверие катастрофы, окутавшее страну, внесло смятение в сердца людей. Ненависть к прошедшему, недоверие к будущему, ощущение несовершенства мира – все это рождало отчаяние, требовало ответа. Время ощущалось и как гигантское, преувеличенное, и как свернутое, пигмейское.

В литературе трещали устаревшие каноны, ибо борьба страстей не вмещалась в литературные стереотипы, нужна была поэзия, способная отразить всю сложность трудного времени, дрязги, интриги и трусливое безверие суетливой столицы

И Пушкин открывает новую страницу в литературе, поэтические полотна столь прекрасные по ритмике, гуманной направленности, они, словно солнце, начертав резкие тени, наполняют мысли и чувства динамикой милосердия и прощения. Перед нами как бы планета, носящая имя Пушкин, ибо такова особая магия пера поэта. В ней все живое, и читатель невольно верит во все, что рассказано, описано в стихах Пушкина.

В волшебной приветливости стихов – прозрачный взор вечно молодой богини по имени Русь, очарование землей русской, пахнущей сырой землей и талым снегом, ее родниковая свежесть, мерцающая бирюза бездонного неба, завороженность тайной. И такое призывно влекущее скрыто в каждой пушкинской строке, в гордой открытости высоких и стройных мыслей о призвании России, в сиреневой дали которой небо и земля сливались воедино в своем щедром и добром сиянии с жемчужным отливом. И начинаешь верить, будто безымянным ваятелем античности сотворена в лучших пропорциях, именуемых Красотой, Россия («…Из одного с Венерой, вышла лона я…»). Вечно непостижимая, она улыбается читателю. Словно сошла с картины русского импрессиониста С. Виноградова.