Когда открыла глаза и увидела, что Мустафа снимает с себя одежду, запричитала:
– Мустафа, остановись, не бери грех на душу.
Он улыбался, Лиля дрожала от страха.
– Надень, – произнёс Мустафа, – ты такая пугливая.
Лиля не верила своим ушам, быстро надела на себя рубаху.
– А теперь всё по порядку, – начал Мустафа. – Как ты оказалась с Зейданом? Кто из вас бил меня по голове, кто притащил в землянку? Кстати, твой французский собеседник никогда уже не встретится со своей красавицей женой.
Голос Мустафы был не очень добрым. Лиля улавливала в нём нотки ехидства. Араб не смотрел в глаза, он то и дело их отводил, а пленница следила за ними пристально.
– Где Зейдан? – спросила Лиля.
– Его теперь ждёт джаханнам за все злодеяния, что он совершил. И то место, где он сейчас находится, покажется раем.
Мустафа вдруг замолчал, а потом тихо-тихо произнёс:
– Он ответит за каждый свой шаг, за смерть Алимы, за тебя, за меня. Пожалеет, что родился на этот свет. Я сам лично отправлю его в вечное путешествие. Вот этими своими руками его туда отправлю!
Мустафа потряс руками перед Лилиным лицом и зло выпалил:
– Я ещё разберусь, с ним ты заодно или нет.
Лиля сидела неподвижно.
Хотелось спросить у Мустафы, как он её нашёл, что случилось с Алимой, но она молчала.
Боялась, что излишнее любопытство ещё больше разозлит араба, и тогда она тоже отправится в вечное путешествие. О сыне тоже молчала. Услышав о нём что-то страшное, не выдержала бы.
Потом Мустафа протянул Лиле кружку.
– Пей, – сказал он, – пей, иначе залью сам.
Лиля выпила. Вкус этой жидкости был очень знаком.
Мустафа уставился на неё и прошипел:
– Говори, всю правду говори…
Лиля смахнула слезу и прошептала:
– Не убивай его, под сердцем я ношу его ребёнка.
Мустафа аж взвизгнул.
– Я так и знал, я так и знал…
Лиля опустила голову и произнесла:
– Прошу тебя, оставь его мне. Я хочу быть с ним, Мустафа. Мой сын растёт без меня. Где он? Что ты с ним сделал? Я больше не хочу страдать, Мустафа.
Араб молчал. Стоял рядом с повозкой надменный, злой. Лиля плакала, становилась перед ним на колени. А потом он произнёс:
– В память о матери он останется жив. Но ты не будешь с ним. Ты поедешь на свою родину, но без сына. Заберёшь только то, что внутри тебя. Ты недостойна своего сына. Он останется со мной. У него большие успехи в обучении. Он как маяк для моих сыновей. Они стремятся к нему и берут с него пример.
Ты же – слабая женщина, неспособная защитить свою душу.
Я мог бы сейчас как Зейдан воспользоваться тобой, но не стану этого делать. Да, я хочу этого, очень хочу. Но…
Лиля вытерла слёзы и прошептала:
– А если я сама захочу, ты отдашь мне сына, Мустафа? Верни мне его, пусть он будет рядом, и я буду рядом с тобой.
Мустафа покачал головой.
– Нет, Лиля, это не выход. Поспи, завтра у нас с тобой будет другой разговор.
Лиле не спалось, монотонно покачивающаяся повозка везла её неизвестно куда.
Глава 3
Павел Трофимович пропустил уже две шахматные среды. Дома доставал шахматы и играл сам с собой.
Вот уже две недели ничего не слышал ни о сыне, ни об Иване Григорьевиче. Из дома теперь выходил только Серж. Когда в один день Серж не вернулся в привычное для него время, Павел Трофимович чуть с ума не сошёл. Сам отправился в городскую квартиру. Но там не было и следов недавнего пребывания Сержа.
Павел Трофимович вернулся домой. Не успел сказать жене, что внука не встретил, как Серж объявился. Он попросил прощения у деда и сказал, что виделся с отцом, и тот хочет вернуться, ждёт лишь разрешения Павла Трофимовича. Разрешения Павел Трофимович не дал.
Олег Павлович, потревожив с помощью отца Орловское гнездо, быстро понял, что Ивана Григорьевича нужно вывозить в другое место. А других безопасных мест у него было немного. Одно точно было: несколько лет неработающий постоялый двор.