…Но он по-прежнему находился там – внутри этого очерченного ими когда-то периметра…

Однажды… когда им было всего пятнадцать…

Он так спешил к ней… а она оттолкнула его…

Впервые…

Так раздраженно и так грубо…

…Но что он сделал?

…Чем обидел?

… Она стояла перед ним – всё такая же…

И он никак не мог понять почему. Отчего такая перемена?!

Или она злилась от того, что он так долго не приезжал? Но он просто не знал, куда ему ехать!

А еще его мать в отпуске – и не спускает с него глаз… Провались оно пропадом, это лето! И, дача…

А девиз maman на ближайшие недели: «Отдых – это главное: остальное подождет…» – просто без комментариев… Она была полна планов… И что он мог?

И ей еще нужно было как-то объяснить, зачем ему так срочно нужно в город… Предвкушая ее неизбежный вопрос: «Неужели это так обязательно?», Филипп лихорадочно продолжал искать причину для этой поездки… Но она никак не находилась…

Он же обещал Снежке хранить в тайне то, что произошло, особенно последствия… Поэтому и медлил…

А еще каждый вечер мотался в соседний с их дачей поселок, отстаивал длиннющую очередь к старой телефонной будке… Чтобы позвонить ей на домашний, пытаясь разузнать, где же она…

Но ее отец упрямо твердил ему в трубку лишь одно:

– Ее нет… – и отключался.

«Господи! Как она? Что с ней?» – они ведь договорились встретиться только после того, как всё хотя бы немного уляжется…

Прошла неделя, а известий от нее так и не было. И Филе хотелось верить, что буря уже миновала.

Будь что будет… Уже всё равно…

И он двинулся в путь по наитию, решив всё-таки искать ее за городом…

И нашел…

…Вначале она так обрадовалась… А потом… оттолкнула.

Внутри него всё замерло – и он непонимающе смотрел на нее… С застывшим во взгляде вопросом….

Но Снежка твердо решила, что никогда и ничего ему не расскажет…

… О таком с мужчинами не говорят… Он никогда не поймет ее… Не поймет, что она реально побывала в беде… И так же реально узнала, что такое одиночество, оставшись совсем одна. И в один короткий миг стала старше него на годы…

– …Валентина Петровна, – безапелляционно констатировала гинеколог. – Ваша дочь беременна…

И красивое лицо ее матери мгновенно осунулось, словно всё то прекрасное, чем была наполнена ее жизнь, вдруг потеряло всяческий смысл…

«Беременна» … Как спущенная вниз гильотина… Как абсолютный конец. Как крах. Как безвозвратно выпущенная стрела.

И Снежка отчетливо видела, как, с трудом поборов охватившее ее ощущение ужаса, мать лишь пристально взглянула на нее, затем так же молча поставила свою подпись на необходимых документах и, сдержанно попрощавшись с врачом, вышла из кабинета…

У обоих перед глазами стоял образ мужа и отца…

Этот красивый восточный мужчина… Художник. Посвятивший себя искусству…

Принципиальный. Категоричный. Воспитанный в строгих традициях…

Страшно было даже представить, что будет, если он обо всём узнает!

И это его дочь?!

Его любимая ненаглядная дочь?!

Докатилась до такого?!

А мать?! Куда смотрела она?! А еще педагог!

И этот сопляк – абсолютно неподходящая партия для его красавицы-дочери! Неужели это понятно только ему?!

Просто всем плевать на репутацию семьи! Безответственные!

Когда они вернулись домой, он сидел среди разложенных вокруг себя карандашных набросков, привычно размышляя о предстоящей работе… Приготовленные кисти и краски говорили сами за себя… Свеженатянутый холст ждал…

Он задумчиво улыбнулся им и снова погрузился в свои творческие изыскания.

Как всегда, сдержан и лаконичен. И как всегда, абсолютно погружен в живопись.

Снежка уныло кивнула в ответ…

Истинно восточный мужчина… Служитель муз… Для всего их окружения – образец для подражания во всём… Интеллектуал. Прекрасно владеющий немецким.