Как же много он хотел сказать ей, но любые слова, любые объяснения сейчас были сколь уже ненужными, столь же и неуместными. И абсолютно бессмысленными.

Но это так несправедливо! А что, он только сейчас узнал, что жизнь – дерьмо?

Знал…

Но он не знал, что жизнь умеет мстить… Вот так… Безжалостно… Добивая даже лежачего…

– Я еду в Питер, – наконец и категорично произнесла Снежанна. – И никакие обстоятельства не смогут испортить праздник моей дочери! – И в ее зеленых глазах появился такой знакомый, металлический оттенок, а это значило, что спорить с ней бесполезно – Филя хорошо помнил этот взгляд.

Взгляд принятого решения.

Снежанна деловито суетилась перед зеркалом, умело колдуя над своим лицом, – она торопилась, ведь Валерка ждала ее еще вчера, а теперь успеть бы на вручение!

– Я поеду с тобой, – услышала она за спиной Филин голос и обернулась. – Мне тоже необходимо вернуться в город и отдать Эду кейс. Это единственное, что, возможно, еще сможет помочь всё исправить. Ведь если Капа и Гном нашли твои документы, они очень скоро выяснят, что Валерка имеет ко мне самое прямое отношение… И она первая окажется под ударом…

«Капа… Гном… Сумасшедший дом какой-то…» – внутри Снежки всё похолодело.

Ну почему Максим так не вовремя уехал? Она отлично знала, что Эд считается с его мнением, как ни с каким другим…

Но Максим был в отъезде, и им придется справляться самим.

Хотя, это даже к лучшему: а то, как она объяснит ему ее столь странную встречу со своим бывшим… Из-за которого они не могли сблизиться столько лет. Поверит ли он в случайность? А сама бы она поверила?

Ответ был очевиден.

– Хорошо, – бесцветным голосом ответила она. – Вернешь Эду кейс – и дело с концом. Ты и так принес слишком много горя нашей дочери… Хотя ты уже давно позабыл, что Валерка и твоя дочь! – резко проговорила она и, немного помолчав, уже совсем тихо добавила: – Хочешь ты этого или нет…

Сжав кулаки, он вышел во двор… Покурить… Как будто курево было ключом к решению всех проблем…

Кого он сейчас ненавидел больше: Снежку, себя или сигареты?

Но эти пронзительные слова – как удар хлыста… Как неоконченная дуэль из прошлого, которая провоцировала…

Провокация удалась…

А сигарет почти не осталось.

«Нет, ну точно стерва! Ну как всегда!»

«…Ты забыл? Валерка и твоя дочь тоже, хочешь ты этого или нет!»

Кого ему обманывать? Себя?

Он помнил.

Он помнил, как сначала хотел. Потом не хотел. Потом – снова хотел… И никак не мог решить… Быть ему отцом или нет… Он так боялся ее обидеть. А, еще больше – потерять.

И наконец стало совсем поздно… Стало поздно всё…

«Мне было двадцать – я был дурак!» – и даже сейчас понятно ему было только лишь это…

Но дурак, любивший ее до безумия. И так же сильно ненавидевший. А потом снова любивший…

Такое бескомпромиссное нетерпение сердца… Когда тебе нужно всё и сразу…

А главное – быть всегда вдвоем. Всегда. И только друг для друга.

Они даже обменивались футболками и свитерами, если расставались до вечера, – чтобы не было так одиноко. Чтобы чувствовать близость… каждый прожитый врозь миг… Чтобы иметь возможность касаться… Чтобы вдыхать аромат этого волшебства не переставая…

Впереди была целая жизнь! Неужели этого мало?!

В тот вечер они орали друг на друга, как ненормальные:

– Я не виновата! Я не специально!

– Нет, я всегда знал, что ты чокнутая! Ты еще в школе портила мне жизнь!

– Я?! Да это ты таскался за мной…

Они чуть не подрались.

Причиной всему была ее беременность.

– Чего ты орешь на меня?! Я что, сплю не с тобой?!

Но Филипп был в бешенстве:

– Ты обещала… Ты говорила…

– Мне тоже не сто лет! – у Снежки уже началась истерика. – Мне тоже двадцать! Но я ведь уже сделала аборт! А если у нас потом не будет детей?