София открыла свой блокнот записать, что копилось внутри:

"Как-то всё стало сложно… Я поняла, что ни на кого нельзя рассчитывать, только я сама себе опора и поддержка. Сам говорит, что я его женщина, что могу его о чем-то просить. Но незримо делает меня обязанной, будто теперь я должна ему. Господи, что за гадкое чувство собственной неволи! Я добровольно оказалась в ловушке!"

Она отложила ручку и посмотрела на свою ладонь, испачканную чернилами. Казалось, что эти слова – не только на бумаге, но и на коже, врезались в её сознание.

– Ну что, Сонька, – проговорила она вслух, облокачиваясь на спинку стула. – До чего ты себя довела?

Тишина ответила ей. Словно дом тоже знал: никто другой не услышит её жалоб.

София поднялась, включила музыку – лёгкий инструментал, чтобы заглушить мысли, но ничего не помогало. Она снова взяла блокнот и записала: "Даже элементарные планы стали сказкой!.. Когда жить? Я хочу чувствовать настоящий момент, погружаться в любовь здесь и сейчас. Почему где-то ПОТОМ есть нечто лучшее, чего сейчас нам нельзя?"

Она вдруг всхлипнула, слёзы сами полились из глаз.

– Неужели я много прошу? – вслух сказала она, обращаясь то ли к себе, то ли к невидимому собеседнику. – Я целый год убеждала себя, что это пройдёт, я же знаю, как сложно людям выживать. Я вижу, как мы ограничены во времени, в средствах. Почему мы не имеем права на счастье? Или я слишком требовательна?

Она подошла к окну и долго смотрела на тихую улицу. Пару минут спустя ей стало немного легче, словно высказанные слова забрали часть тяжести. На подоконнике лежала книжка. София, не торопясь, открыла её на первой попавшейся странице, чувствуя знакомое тепло бумаги под пальцами. Это был момент, когда она ощущала себя живой – в тишине, читая то, что проникало в самые сокровенные уголки её сердца. Она не спешила, позволяя глазам сначала окинуть страницу, а потом, будто пытаясь понять каждое слово, возвращала взгляд к строкам, снова и снова. Всё, что ей оставалось, это учиться понимать себя и те вещи, которые она любила. И, может быть, это было важнее всего остального?

Телефон, разорвав тишину, дернулся от сигнала уведомления. Сообщение от Романа:

Роман: «Как ты? Что делаешь?»

Она не ответила сразу. Вместо этого отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Отражение в зеркале напомнило ей о всех бессонных ночах, сомнениях и словах, которые она оставляла невысказанными.

Через некоторое время София всё-таки набрала ответ:

София: «Думаю. О тебе».

Роман: «Тоже думаю. Увидимся вечером».

Она не знала, чего хотела. Но одно было ясно: эти встречи, эти "потом" начинали её выматывать. София задумалась о том, чтобы откровенно поговорить с ним, но страх разрушить то немногое, что у них было, снова удержал её.

Решив отвлечься, она пошла в "сад" – её маленькое убежище. Каланхоэ на работе цвёл пышно, но здесь, дома, в её маленькой теплице на балконе, ждали другие цветы, её настоящая отдушина.

Балкон Софии был её гордостью и настоящим сокровищем. Она любовно называла его «сад», хотя площадь позволяла разместить лишь несколько полок и стеллажей. Но это место жило своей жизнью. Ещё в начале ремонта, много лет назад, она выбрала панорамное остекление и как следует утеплила пространство, заказала стильные кованые перила и плотные вьющиеся шторы, которые укрывали её зелёный уголок от ветра и излишнего солнца.

Сад появился не сразу. Сначала это был один вазон с геранью, подаренный мамой, чтобы "хоть немного оживить эту серость". Потом София привезла из командировки крошечный горшок с фиалкой. На следующее лето соседка "угостила" её черенком колеуса, и так, постепенно, балкон превратился в настоящий оазис.