– Павлова, ты чего так улыбаешься и не мне? – опешил Яр, а уголки его губ тоже непроизвольно поползли наверх вслед за ее улыбкой.

– Идея пришла по работе, – пожала плечами Маша как ни в чем не бывало, хотя обнаружила она себя уже в «Зефире», сидящей за столом рядом с Ярославом.

– А говорят, что я странный, – покачал головой Быковский глядя на Машу. – Вернись, пожалуйста, из своего мира ко мне или ты передумала встречаться со мной сегодня?

– Все, все! Я закончила.

– Где сегодня Данька?

– Мама забрала его с собой на дачу.

– Неужели?

– Сама удивляюсь, – кивнула Маша и вдруг загадочно замолчала.

«Почему он? Такой некрасивый и красивый одновременно? Не похожий ни на одного моего родственника или какого-то актера. Почему однажды я запала на этого мужчину?»

При первом знакомстве внешность Быковского больше казалась Павловой нелепой, чем приятной, хотя Ярослав тогда много улыбался. И обладал невероятной способностью забалтывать людей: тут шуточка, тут улыбочка и почти все двери открывались перед ним. И это Павлову больше бесило, а не восхищало, потому как слишком многое Быковскому доставалось даром, и теряло свою ценность, как она понимала уже сейчас. Там, где она сидела и готовилась к экзаменам в школе, например, он выезжал на харизме или списывании. Что за обаяние, которым он покорял людей? И невероятное везение при всех его приключениях.

«Везение…», – запнулась на мысли Маша.

Отца он своего почти не знал, так как мать не давала им особо общаться. Его отец умер, когда Ярославу было пять или шесть, какое-то несчастье на производстве.

А его мать умерла, когда Яру было девять. Тромб оторвался, в общем-то тоже ничто не предвещало беды. Воспитывала потом Ярослава бездетная тётушка преклонных лет, если Быковского вообще можно было воспитывать. Он же порой был как ураган, проносившийся по округе, оставляя за собой людей с искорёженным восприятием реальности. Не всегда, конечно, и все же он так мастерски умел втягивать людей в какие-то неприятности или ссорить их между собой, что слыл по округе тем, с кем опасно связываться.

Они встретились весной на общих посиделках двух, обычно враждующих, компаний из разных микрорайонов, когда им обоим только-только стукнуло по четырнадцать лет. И нет, это не было историей Монтекки и Капулетти, с враждой двух кланов, которая не давала влюблённым воссоединится. Потому как две эти компании сами собой развалились. Сначала многие разъехались на лето кто куда, а после осенью так и не воссоединились. В подростковом возрасте так бывает.

При всей романтичности того периода, неожиданно тёплой весне, вечерних посиделках на лавочке под цветущими яблонями в парке, изначально между ними ничего не случилось. Хоть Маша за пару дней до этого рассталась с парнем, и Яр, кажется, был не в отношениях.

Он больше заинтересовал Машу, как персонаж, а не как парень. Поэтому она согласилась через пару дней встретиться с ним, когда он достал номер ее домашнего телефона и позвал на прогулку.

«Боже, как давно мы друг друга знаем! В те времена я и о пейджере не решалась мечтать, а о мобильном даже не думала. Год девяносто пятый, кажется».

Их первая личная встреча закончилась на ее фразе: «Я никогда не буду с тобой встречаться! Даже не думай в мою сторону!».

Как они снова начали общаться осенью, она не могла вспомнить. Хотя припоминала, что Быковский никогда ничего, так сказать, криминального не вытворял в ее присутствии.

«Почему именно с ним мне становится спокойно. Это вообще спокойствие или что-то другое? Рядом с Яром мое тело расслаблено, как в своей квартире, когда я за закрытой дверью и зашторенными окнами могу хоть голой ходить, если сына нет дома. Этот уют совестного пребывания возникает за счёт многолетнего общения и обоюдного доверия или так проявляется любовь?».