Белла в очередной раз почувствовала на себе прожигающий взгляд музыканта и кокетливо улыбнулась ему, уверенно зашагав прочь от беседки, пока Поль и Так стояли на одном месте и смотрели ей вслед. Они снова о чем-то говорили. Изабелла решила применить женскую хитрость. Сделав вид, что поправляет ремешки своих туфель, она стала подслушивать разговор двух мужчин.

– Кажется, ты понравился нашей Белле, – произнес Поль. Он поджег очередную сигарету.

– Не думаю.

– Почему?

– Я неинтересный… Не думаю, что вообще смогу когда-нибудь заинтересовать девушку.

– У тебя целая куча фанаток, которые мечтают выйти за тебя замуж.

– Ты не понимаешь, это совершенно другое, – Так хмыкнул. – Я не хочу, чтобы меня любили за мой образ. А настоящий я слишком скучный. Ты думаешь, что Белле будет интересно то, что я сижу до шести утра в студии, сплю два часа и иду на тренировку?

– Не знаю, когда мы с тобой убегали от стаи бродячих собак в детстве, мне было весело, – Поль хохотнул и хлопнул Така по плечу.

– Белла! – выкрик заставил девушку вздрогнуть. Она испугалась, что ее застали врасплох, поэтому нахмурилась и стала в два раза усерднее возиться с застежками обуви.

– Никак не могу справиться с ними… – проворчала Белла, когда Энни строго посмотрела на нее сверху вниз, пытаясь понять, что сестра делает всё это время посреди улицы, в то время как должна сидеть за столом. – Видимо, сегодня был последний рабочий день моих туфель.

– А я тебе говорила, что давно пора их выбросить! – громко произнесла Энни. И у Беллы отлегло от сердца. Кажется, ей удалось остаться не рассекреченной. Энни взяла ее за руку и потянула за собой, увлеченно рассказывая о том, что спросила у ведущего про программу развлечений на вечер – и среди некоторых обещанных пунктов был салют.

Но Изабелла не хотела заходить в здание. Она то и дело оборачивалась и видела, что Поль и Такэси всё еще стоят вдвоем. И чем дальше они с Энни удалялись, тем труднее было понять, о чем шла речь. А вскоре кусты и деревья и вовсе закрыли обзор, из-за чего Белла прекратила выкручивать свою шею и зашагала спокойно, обреченно кивая и соглашаясь со всем, что говорила Энни.

В Шеффилде, недалеко от загородного комплекса, где жила семья Эванс, находился пруд. Не слишком большой, он не был достопримечательностью, сюда не приезжали туристы. Но для местных жителей его вполне хватало, чтобы искупаться в жаркий день.

Белла долго отнекивалась от похода на пляж. Она любила загорать и делала это при любой возможности, но после вчерашней свадьбы настроения совсем не было. Может, это из-за усталости после бурного гуляния до двух часов ночи, а может, потому что все мысли Беллы были заняты одним человеком.

Такэси не выходил у нее из головы. И даже когда сестры резвились в воде, Белла сидела на полотенце в траве, поодаль, в стороне от всех, смотрела в сторону, наслаждаясь теплым ветром, и думала о музыканте. Она никогда раньше не общалась со знаменитостями и не знала, как обычно ведут себя люди, которые могут себе позволить практически всё, что захотят. Всю жизнь ей казалось, что это высокомерные особы, которые думают лишь о себе и своем удобстве. Но Такэси показался ей другим человеком.

Ей было интересно узнать его получше, а владение корейским языком как раз могло стать отличным предлогом, чтобы у них завязалось общение. Белла могла запросто попросить у него помощи, обосновав эту просьбу своими личными целями.

Она обнимала колени, ее поглощало грустное чувство от мысли, что Так уже вернулся домой. В ее голове вырисовывался тот путь, который проделал Ямаки, чтобы оказаться в Сеуле: многочасовой перелет, пробка от аэропорта до города. Она пыталась представить, чем он занимается в свободное время и как устроена его работа, но всё это казалось чем-то нереальным. Она могла лишь догадываться, как жил молодой человек, и ей казалось, что у него был какой-то большой загородный дом с личной студией звукозаписи и кучей прислуги.