Агрегат остановился, Эдвард вылез, следом за собой вытянул меня. Я не видела под ногами лужу и погрузилась в нее по щиколотку.

– А поаккуратнее нельзя?! – посмотрела на него ненавидящим взглядом.

Но он даже не обратил на меня внимания и мое недовольство, продолжая тянуть за собой дальше.

– Ты на сегодня свободен! – это он мужику с угрюмым лицом. Тот недолго думая, похлопал по плечу водителя и умчался.

Передо мной открыли калитку и пропустили вперед. Сама галантность. Мы шли по узкой и неровной тропинке. Интересно, зачем он привел меня к себе домой? Терзал меня вопрос. Неужели, чтобы и дальше допрашивать. Или все-таки Эдвард решил извиниться и угостить меня вкусным ужином и объяснить, что тут происходит. Мои мысли разрушил легкий толчок в спину. И я споткнулась о камни и ушиблась большим пальцем на ноге.

– Чего толкаешься? – зарычала на него я. Повернулась к нему с недовольным выражением на лице, прыгая на левой ноге и растирая палец на правой ноге.

– От тебя ужасно воняет! – как ни в чем не бывало, ответил он.

– А ты не нюхай! – грубо отрезала я и чихнула на мужчину. Кажется, простыла.

– Так и блещешь хорошими манерами! – стирая рукавом плаща слюни со своего лица, раздраженно бросил он.

Внезапно Эдвард оказался возле меня, приложил прохладную руку к моему лбу.

– Что ты делаешь? – отшатнулась от него я.

– Ты вся горишь! – он поморщился.

Я не заметила, как мы оказались возле маленького одноэтажного дома из белого кирпича с голубыми ставнями. А затем в комнате, в которой кроме кровати больше никакой мебели не было. Большое окно выходило в сад, в котором распускались цветы, несмотря на холодную погоду и низкие свинцовые тучи. Опавшая листва, навевая легкую и какую-то светлую грусть о брате.

– Снимай свой плащ! – он протянул руку.

Я закуталась в него еще плотнее.

– Зачем?

– Послушай, – он повысил голос, но тут же взял себя в руки, – я мог бы сейчас силой снять с тебя плащ. Но предпочитаю, когда девушки раздеваются сами, – поджав губы, и скользнув по мне взглядом снизу-вверх.

– Хам! – шепотом выругалась, мужик не расслышал.

– Ты так и будешь стоять?

– Так ты не будешь меня бить и пытать?

Эдвард одарил меня ядовито-насмешливым взглядом.

– С чего ты так решила?

– А зачем ты тогда вытащил меня из тюрьмы! Что, не все выпытал? Или не удовлетворил свои наклонности!

– На это у меня свои причины, – он оборвал меня жестом.

Оставаться в мокрой и грязной одежде по крайне мере было глупо. Я, кажется, вновь заболеваю. Не спеша сняла дрожащими руками плащ и бросила на пол, во влажной одежде не хочу забираться под одеяло. А некоторые личности продолжают стоять и меня внимательно рассматривать. Шиш тебе, а не стриптиз.

– Ты долго будешь пялиться на меня? – это нервировало.

– Не понял?! – Эдвард дернулся и изумленно воззрился на меня.

– У меня одежда влажная… – пояснила ему я. – Мне нужно ее снять. Что тут непонятного?

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Эдвард молча развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь. И только когда вышел я, наконец, смогла выдохнуть.

Не прошло и пяти минут. В дверь галантно постучали.

– Ну что опять! – с раздражением спросила я.

Эдвард, молча вошел в комнату, положив сухую сорочку нежно розового цвета на кровать.

– Ванная там, – он указал пальцем и ушел.

Как здорово было принять теплый душ и смыть с себя всю грязь.

Не успела я выйти из ванной и одеться в принесенную мне одежду, как в дверь вновь постучали. Я голая, быстро запрыгнула под одеяло и натянула его до подбородка.

– Можно! – крикнула я.

Мужчина вошел в комнату с табуреткой в руках. Затем снова вышел и сразу же вернулся, неся на этот раз баночки-скляночки. Все это дело он расставил на табуретки и активно начал смешивать не очень приятно пахнущие субстанции.