Хорошо, что участок находился, не очень далеко, потому что я уже не могла идти. Охранник открыл передо мной дверь и втолкнул в помещение. Первый раз я угодила в полицейский участок, как мелкий воришка, а не как офицер.

Я очутилась в просторном светлом помещении, за столом сидел серьезный молодой человек в такой же зеленой форме. По выражению лица заметно, что человек скучает.

– Эй, Донни, ты привел бродягу! – преисполнился энтузиазмом парень.

– Да, Микки! Но девчонка не только бродяга, но и воровка!

Я подняла голову и посмотрела на этого Микки.

Мужчина молодой, не очень симпатичный, над губой с левой стороны родинка. Смотрится смешно. Я улыбнулась.

– Я сказал что-то смешное? – обратился ко мне Микки.

– Нет! Просто у тебя родинка, как у женщины над губой!

Я совсем не ожидала такого поворота событий: Донни со всей силой ударил меня в живот.

– Говнюк!!! – просипела я, согнувшись пополам на грязном полу, пытаясь глотнуть воздух. – Вас разве не учили, что с девушками так обращаться нельзя?

– Помести эту гадину в пятую камеру! – сказал Микки. Я к ее делу припишу не только то, что она воровка, но и оскорбление унтер-офицера при исполнении…

Меня дотащили до камеры и нагло втолкнули внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась. Я осталась одна в камере, которая показалась мне просторной и светлой. Моя новая камера, почти ничем не отличалась от той, где я уже сидела. Единственно, тут не так холодно, и есть скамья, над которой светится небольшое прямоугольное окно с решеткой. Камера напротив пустовала, но слышно было голоса, шорохи. Кроме меня есть еще заключенные.

Я прошла к дальней стене и села на скамью. Хоть здесь и теплее, чем на улице, но ноги мне пришлось поднять, пол холодный, прилично сифонит.

Долгие часы ожидания. Я ждала, напряженно прислушиваясь. Казалось, прошла вечность, и про меня забыли. Не тут-то было. В коридоре послышались шаги и голоса, дверь распахнулась, и на пороге появился он. Мой брат, Эдвард.

– Козел! – прошептала я беззвучно.

– Ты не ошиблась! – на его лице появилась презрительная усмешка.

Я вжалась в стену, а эта махина приближалась, в глазах читалось одно. "Убью"!

– Сестренка! Ты не представляешь, как я переживал за тебя… – его радостные возгласы оглушили меня.

– Что?

– … представляешь я пришел в больницу, а мне говорят, что ты ушла. Я всех своих людей на уши поднял, чтоб отыскать тебя.

Мужчина сдавливал меня в крепких объятиях до боли и хруста в костях. Я была шокирована представлением. Что он вытворяет? Эдвард отстранился от меня, и я не поверила своим глазам, сейчас я видела совершенного другого человека. Я решила немного подыграть, и тоже его обняла, мужчина от неожиданности вздрогнул.

Он кому-то махнул рукой и, обняв меня за плечи, вывел из камеры. Я упиралась в пол обеими ранеными ступнями, но мужчина сильней меня. Эдвард подталкивал меня к выходу и мило улыбался, но мне его улыбка не показалась дружелюбной.

– Куда ты меня ведешь? Решил поиграть в добродетеля?

– Заткнись и иди вперед! – его взгляд прожег во мне дыру.

– Я никуда с тобой не пойду!

Меня силой затолкали в странный агрегат, у которого вместо капота стоял большой паровой бак с торчащей дымящейся трубой. Открытый салон, деревянные колеса, и машина шумит так, что закладывает уши. Впереди водитель, а сзади Эдвард, я, и еще какой-то заросший мужик с угрюмым видом, в черном плаще.

– Домой! – отдал приказ Эдвард.

Агрегат тронулся с места плавно, без рывков, чему я сильно удивилась. Сюда бы еще печку с крышей, и тогда вообще не отличить от наших автомобилей. По комфорту. Весь путь от участка до дома занял примерно час, а ехали мы не больше сорока км/ч. Я бы пешком быстрее дошла, хоть согрелась, а то уже посинела от холода. Мокрая одежда и холодный ветер не принесли мне радости, зубы выбивали чечетку. А эти два амбала сидели с каменными лицами и ни один не предложил мне теплого плаща. Я шмыгнула носом, пытаясь привлечь внимание, но без толку, они продолжали изображать статуи.