Среда формирует человека. Если для обычного ребёнка Беты, выросшего в городе и воспитанного в духе высокой морали, забой на мясо обыкновенного поросёнка будет выглядеть чем-то жутким и отвратительным, то для такого же ребёнка Беты, но выросшего в деревушке, специализирующейся на скотобойне, это будет обыденный процесс. Просто деревенский ребёнок растёт среди этого, видит подобное часто и, более того, с малых лет помогает это делать родителям. Во многих деревнях к тому же есть практика приучения ребёнка к подобному труду – когда ребёнок достигает определённого возраста, ему в руки дают нож, подносят мелкое животное (часто курицу или гуся) и говорят отрезать голову. После, руководя каждым действием ребёнка, доводят дело до конца: ощипывают, разделывают и готовят из него что-нибудь вкусное. В процессе ребёнка беспрестанно хвалят и объясняют, что убийство – необходимость, ведь все, в том числе и ребёнок, хотят кушать. Таким образом закрепляется в голове мысль, что убийство ради пропитания не плохо, что это естественно и правильно. Потому ребёнок из деревни, увидев кровь и отрубленную поросячью голову, даже не дёрнется и не сможет понять своего ровесника из города, ревущего в захлёб и умоляющего пощадить скотину.

У Альф воспитание похоже на воспитание подобных деревенских детей, только вместо скота у них люди. Убивать людей ради безопасности или своих целей не плохо, это естественно и правильно. Главное – не пострадать самому.

Этот месяц по планам он проведёт на Арене. Туда съезжаются многие Альфы по своим причинам: увеличить влияние, откопать нужную информацию, улучшить навыки или просто ради развлечения. Истинная же цель существования Арены – проведение поединков, которые Альфы испокон веков называют «танцами». Правила тут простые. Любого, находящегося на территории Арены, могут вызвать на «танец», отказаться нет никакого права ни у кого: ни у ребёнка, ни у старика, ни у женщины. Если ты зашёл сюда, значит, ты полноценный Альфа, недостойный снисхождения. Насилие возможно только на поле во время «танца», если ты захочешь пришить кого-нибудь, скажем, в столовой, а не во время «танца», значит, не признаешь правил этого места, а раз не признаешь – то на тебя они не распространяются. Это означает, что всем, кто находится на территории, включается зелёный свет на твоё убийство. Обычно этим шансом спешит воспользоваться каждый, и бедолагу-бунтаря в результате быстро и жестоко убивают. Потому подобные бунты случаются крайне редко.

Подъём в девять утра, завтрак и умывание, потом два часа физической подготовки, душ, перекус, уроки обращения с оружием до обеда, после до шести вечера свободное время, которое он тратил в основном на чтение книг и образование. Время после шести вечера и до ужина в десять всецело занимало наблюдение за чужими «танцами». Себастьян день изо дня следовал этому распорядку – столь же прилежно, как слушался мать. Не было причин проявлять непослушание. До этого момента.

Если тебя пригласили «потанцевать», отказаться не получится, однако за тебя может выйти на «танец» кто-то другой при согласии. Себастьян ни секунды не сомневался, что если его пригласят, то мама, безусловно, выйдет за него на Арену – с её силой убить она может кого угодно. Да и как семилетнему ребёнку выстоять против взрослых мужиков с автоматами? Но….

– Себастьян, я всё сказала. Это моё окончательное решение: ты выйдешь на этот «танец» сам.

– Но мам…

– Нет.

– Это невозможно! Мне не выиграть, ты же понимаешь это?

Они находились в комнате, что им выделила Арена. Комнатка небольшая, тесноватая, со старой пошарпанной мебелью без намёка на уют. Это было больше похоже на казарму, чем на жилую комнату. Две скрипучие односпальные кровати вдоль стен, окно без занавесок, письменный стол, за которым сидела его мать, и один небольшой комод для вещей со сломанным ящиком. На столе стоял компьютер, за которым пару секунд назад она напряженно работала. И не отрываясь от своих дел, всё ещё смотря в экран, а не на Себастьяна, она продолжила говорить: