– Иначе я все расскажу Нику, – с победными интонациями выпалила Ширли. – Как я уснула, пьяная, а ты взялся мне свой вялый хрен в разные места засовываеть. Как думаешь, в какое месиво он тогда твое личико измолотит, а?

– Велиал! – раздался из гостиной громкий голос Бельфегора. И сразу же раздался его торопливый топот. – Велиал, ты где? Ты пропустил Жана! Он рассказал там про наш будущий концерт и свой журнал!…

Он вывернул из-за угла коридора, проскользил на носках по паркету и со всего маху врезался в дверь кухни. Та распахнулась.

Ширли и Макс стояли друг напротив друга. А между ними на полу – разбитое стеклянное блюдо.

– Что тут такое происходит? – все с тем же радостным выражением лица спросил Бельфегор. Следом за ним на кухню влетели остальные «ангелочки».

– Вот сейчас и узнаем, – проговорил я. – Да, Макс?

Макс пробурчал что-то неразборчивое и отвернулся к окну. Шарли стояла посреди кухни, раскрасневшаяся и злая. Ноздри раздувались, в глазах – прямо-таки адское пламя. Ух, какие страсти, оказывается у них там кипят!

– О, привет Ширли! – выпалил Бельфегор, растянув губы в улыбке. Девушка презрительно поджала губы и наморщила нос.

– Вас тут только не хватало… – бросила она.

– А мне кажется, что мы как раз вовремя, – я пожал плечами.

– Макс, мы не договорили! – Ширли шагнула к Максу, схватила его за плечо и развернула к себе. Макс отшатнулся и выпрямился.

– А мне кажется, ты уже все сказала, – тихо проговорил он.

– Что ты там мямлишь опять? – выпалила девушка. Бывают такие, которых гнев делает только красивее. Только Ширли была явно не из их числа. Лицо перекошено и покраснело какими-то пятнами. Ко лбу прилипли мокрые пряди волос, как будто она только что кросс бегала. «Похожа на порося…» – подумал я и фыркнул.

– Тебе что-то показалось смешным, да? – взгляд девушки переместился на меня.

– Да так, неожиданно просто, что хваленым «Пинкертонам» приходится басиста шантажом удерживать, – сказал я.

– Я не с вами разговариваю, – отрезала Ширли. – Идите отсюда, вас никто не звал!

– Милая барышня, а вы знаете притчу, как к дону Хуану пришли гости и угостили его чак-чаком? – хмыкнув, спросил я. – А зря, зря! История, меж тем, очень поучительная… Хотите, расскажу?

– Слушай, ты! – если раньше Ширли отмахивалась от меня, как от назойливого насекомого, мешающего ее чрезвычайно важному разговору, то сейчас она развернулась ко мне вся. И сжала кулаки, будто собиралась кинуться в драку.

– Так вот, сидит, значит, дон Хуан на стуле, ковыряет вилкой рагу из кактуса и думает, то неплохо бы чего-то сладенького заточить… – я привалился к двери в подчеркнуто расслабленной позе.

Тут Ширли разразилась длинной матерной тирадой, замысловатой такой, касающейся моих сексуальных привычек, родственных взаимоотношений и планов на ближайшее будущее.

«Ангелочки» пару секунд внимали молча этому спичу, а потом, не сговариваясь, громко и заразительно заржали.

– Фу, как некультурно, – хмыкнул я. – Во-первых, перебивать невежливо, а во-вторых…

– Ты что, тупой? – закричала Ширли. – Пшел отсюда, вместе со своей историей и этими… этими…

– Ты пошла вон отсюда, – вдруг тихо, но твердо сказал Макс.

– Что?! – опешила девушка.

– Что слышала, – буркнул басист. – Вали отсюда. И Нику передай, чтобы отвалил от меня. Вместе с «Пинкертонами».

– То есть, ты официально заявляешь, что уходишь из группы, так? – глаза Ширли стали похожи на щелочки.

– Могу заявление об уходе написать, – огрызнулся Макс. – В трех экземплярах!

– Ты вообще слышал, что я тебе сказала? – прошипела Ширли.

– Слышал, – мрачно подтвердил Макс.

– Я все расскажу Нику! – с угрозой сказала девушка.