- В доме, разумеется, - пояснила Кеттелин, заметив его изумление. – Оно не сбрасывает листья на зиму. Если поставить на южное окно, то фига преспокойно дожидается там весны. Главное, не поливать слишком часто. И землю она любит «посытнее»: чтоб компоста побольше было, а можно даже и… впрочем, мы же чай пьем. В общем, помнится, Вы хотели научиться ухаживать за маленькими деревьями. Так вот это – отличный экземпляр для тренировки. Хотите попробовать? Его как раз стричь пора.

- Зачем? – искренне удивился Рэйвен, оглядев облако листвы. – Он такой пушистый.

- Вот поэтому и пора, - пояснила Кеттелин. – Новые ветки загораживают свет старым. Без света листва внутри кроны начинает осыпаться. А потом – глядь – и уже полдерева облысело. Ветки получаются длинные, тощие, и листья только на концах. В природе, может, оно и хорошо, когда дерево к небу тянется – там, чай, солнца побольше. А у меня дома вместо неба потолок. Куда тянуться-то? Приходится стричь. Садитесь сюда, я Вам покажу логику роста.

Она похлопала по коврику рядом с собой. Рэйвен замялся, покосившись на девушку.

- Что? – не поняла Кеттелин сути его сомнений. – Вы передумали учиться уходу за деревьями?

- Да я с радостью, но… Вы не могли бы надеть рубашку? – смущенно попросил он.

- Ах, это, - рассмеялась Кеттелин. – Вообще-то, мне еще жарко после тренировки. Да и солнце припекает. Так что только из уважения к Вам…

Она исчезла в доме, но почти сразу вернулась, на ходу натягивая нечто очень драное, серое и бесформенное. Ткань была такой ветхой, что практически не выполняла свою функцию и даже просвечивала.

- Любимая, - пояснила Кеттелин в ответ на невысказанный вопрос. – Дома в ней хожу.

Она сама села рядом с Рэйвеном, развернула плошку и сказала:

- Вот тут у него лицо.

- У кого? – не понял эльдарец.

- У дерева, - сказала Кеттелин.

Рэйвен осмотрел шершавый ствол, покрытый шрамами от удаленных или обломанных веток, но ничего похожего на человеческий лик не увидел, о чем и сообщил девушке.

- Ну, лицо, лицевая сторона – та часть, с которой лучше всего показывать вещь людям, - улыбнувшись, пояснила Кеттелин. – Вот у одежды есть лицо, а есть изнанка. Вы же не демонстрируете одежду изнанкой наружу, верно? Такое только швеям интересно. Так и у моих деревьев есть сторона, которой я их к людям разворачиваю. У этого парня лицо вот здесь.

Она обвела рукой деревце, демонстрируя красиво раскинувшиеся узловатые ветви и пышную шапку зелени.

- Когда я только начинала коллекционировать маленькие деревья, то думала лишь о том, чтобы они поместились в горшки, и первое время вообще их никак не стригла, - начала девушка, разворачивая сверток с инструментами. – Они росли вверх и вширь, радовали меня. Но недолго – быстро начинали болеть и облетать. Вспоминать не хочу, сколько красивых деревьев загубила.

Она вздохнула и махнула рукой, отгоняя неприятные мысли, будто назойливого овода.

- Потом я заметила, что деревья лучше растут в треснутых горшках, и поняла, что им плохо в замкнутом пространстве – земля не «дышит», - продолжила Кеттелин. - Тогда я попросила гончара сделать мне горшки с дыркой в днище. Помню, он долго ржал, но в итоге сделал. Это немного поправило ситуацию, по крайней мере, на лето. Но зиму многие деревья все равно не пережили – вымерзли. Тогда я стала держать их зимой в погребе. Но пропустила момент пробуждения, и некоторые деревья принялись расти в темноте, побеги вытянулись и в итоге те деревья тоже погибли. Так я пришла к мысли, что нужно что-то среднее между погребом и домом – чтобы и светло, и в меру прохладно. Ну, вы видели.