- Ирис брюхатая. Ты знала?

- Да ну? – не поверила Кеттелин. – От кого?

- Да кто б мне сказал! – не сдержал раздражения отец. – Надеялся, что хоть тебе что-нибудь известно. Всех служек уже опросил – клянутся, что ничего такого не замечали. Я уж ее и ремнем, и кошаков ее любимых вышвырнуть пригрозил – а она только ревет и твердит, что не знает.

- Может, и правда не знает, - пожала плечами Кеттелин.

- Что, и к ней привидение заглянуло? – саркастично спросил отец.

- Нет, но… она же не привязанная, - ответила девушка. – Ходит, где хочет. Могла и забрести, куда не следует.

- Хочешь сказать, она туда с закрытыми глазами забрела, что ли? Не видела, перед кем ноги раздвигает? За кого я теперь ее замуж должен выдавать?

- Да кто берет, за того и выдавайте, - предложила Кеттелин. – Что теперь гадать? Там, может, полгорода побывало. Родит – посмотрим, на кого похож. Может, и узнаем.

- Ты думай, что говоришь-то, - Дегеда постучал указательным пальцем по виску. – Про родную сестру такие гадости.

- Ну, они же про меня гадости болтают, - невозмутимо ответила Кеттелин.

- Так то про тебя, - ответил отец. – Про тебя весь город болтает. И песни похабные поет. Но Ирис-то совсем другая!

- Мы, вообще-то, от одного отца и от одной матери, - не на шутку обиделась Кеттелин. – Если я, по-твоему, дурная, то с чего бы ей быть лучше? И заметь: это не я забрюхатела. Может, про меня и болтают всякое, да ни один еще не посмел тебе похвастаться, что Вербену завалил в переулочке. Люди ерунду сочиняют, а ты и веришь.

- Извини, - спохватился Дегеда. – Ты у меня умная девочка, глупость не сделаешь. А и сделаешь, так я только рад буду, что все у тебя как у всех. Но с Ирис-то что делать?

- Говорю же: замуж выдавать срочно, - тоже сбавив тон, повторила Кеттелин. – Вон, ты мне о прошлом годе по осени женихов нахваливал. Неужто ни один из тех, что на меня согласен был, да не позарится на сестрицу, которая куда как симпатичнее?

- Мелкая она еще, - покачал головой Дегеда. – Люди дурное подумают.

- А когда в подоле принесет без всякой свадьбы, не подумают? – вздернула бровь Кеттелин. – Или прикажешь притопить приплод в ведре, как кутенка?

- Типун тебе на язык! – рассердился отец. – Что несешь тоже?

- Ну, тогда подыскивай служанку посговорчивее да помолчаливее: подушку ей на пузо привяжем, а потом пусть всем скажет, что ребенок ее. Денег заплатим и в дальнюю деревню отошлем. Вот только шило в мешке трудно утаить: разговоры-то все равно пойдут. Свадьба, как ни крути, лучше: даже если и будет народ болтать, что ребеночек рановато появился, пусть лучше думают, что оттого и со свадьбой поторопились. И те же деньги жениху за молчание. Да и внук твой при матери родной да дедушке расти будет, а не где-то в глуши.

- Внук, - задумчиво повторил Дегеда. – Вот уже и внуки пошли. Как жизнь-то быстро пролетела, эх…

- Никуда она не пролетела, - Кеттелин ободрительно обняла отца за плечи. – Вы еще сыновей, поди, не всех народили. Гоните прочь эту свою рыжую стерву – только бесит меня почем зря. Хотите, я Вам сама девицу найду? Нормальную, здоровую и милую. Она Вам еще с десяток сыновей родить успеет. Ну ладно, не с десяток, но троих-четверых точно.

- Не хочу я здоровую и милую, - отец потрепал дочь по голове. – Я по матери твоей скучаю.

- Зачем тогда эту гадину при себе держите? - с омерзением в голосе спросила Кеттелин.

- Вот потому и держу, что гадина, как ты говоришь, - рассмеялся отец. – Какая разница, с кем нужду мужскую справлять? Да и не больно оно мне теперь нужно – так, здоровья ради.

- Я не мужик, мне не понять, - подытожила Кеттелин. – Будь я на Вашем месте, меня дожидалась бы в постели милая и кроткая девушка, а не эта хабалка с ближайшего Полюбовного двора.