- Почему вы еще не ужинали, отец? – она подошла, чтобы обнять мужчину.

- Ох, - отозвался тот, обнимая дочь и похлопывая ее по спине. – С такими делами аппетита нет совсем.

- А что у нас с делами? – спросила девушка, подсаживаясь на скамью рядом и беря в руки листы с отчетами разной степени корявости. – О, боги, автору этого писания хорошо бы еще раз поучиться писать – ей-богу, как гусыня задницей елозила.

- Да не читай, не порть глаза, - отмахнулся отец. – Я тебе и так перескажу. Дороги разбиты, товары с юга портятся. Купеческая гильдия требует возврата своих налогов. Казна опять показала дно. Твоих сестер пора выдавать замуж – творят неизвестно что. А твой брат купил себе свору охотничьих собак, и теперь сутками пропадает в лесах вместо того, чтобы помогать старику.

- Вы совсем не старик, не наговаривайте, - сурово ответила Кеттелин, повернув лицо отца к себе, чтобы оглядеть его потрепанное ветрами и изборожденное морщинами лицо. На голове его еще довольно густо росли седые волосы, стянутые в кудрявый хвост, но надо лбом уже начала угадываться большая проплешина. – Вы статный, крепкий и хороши, как выдержанное вино.

- Милая, мне ли не знать, как короток мой век. Подагра замучила, сил нет. Да и помимо подагры у меня еще куча проблем: желудок шалит, пальцы порой не слушаются, да еще эти головные боли… Погоди, вот поймет народ, что я начал сдавать – мигом налетят, как стая воронов, и склюют заживо, - отец взял ее за запястья, отнимая руки девушки от своего лица и одновременно тепло пожимая их – он явно был рад увидеть дочь.

- Так не показывайте им этого, - шевельнула плечом Кеттелин. – Подумаешь, подагра. С кем не бывает? Благородная болезнь.

- Благородных болезней не бывает, не утешай меня: все мы дохнем в луже мочи и дерьма. Неприятное зрелище, - он посмотрел пару мгновений в пространство, вспоминая что-то, потом встряхнулся. – Впрочем, не будем об этом. Давай ближе к делу. Замуж не хочешь? Да-да, я помню о нашем уговоре на сей счет, но время идет, ты не становишься моложе. Да и неловко как-то выдавать твоих сестер вперед тебя.

- За кого мне идти-то? Кому, скажи на милость, я парой прийдусь? – фыркнула Кеттелин, отодвигаясь назад и насмешливо демонстрируя отцу свое состояние – грязное обветренное лицо с красными пятнами, сальные волосы, неблагородный загар и полное отсутствие хотя бы намека на женственность.

- Не знаю, - пожал он плечами. – Вдруг приглянулся кто. Все ж таки, тебя два месяца дома не было, а кругом – одни мужики. Что-то мне плохо верится, что никто тебе в таких условиях даже глазки не строил. Ты их, конечно, выдрессировала знатно. Но не настолько, чтоб голодный мужик да не облизывался на бабу.

- Ну-у, - девушка сделала вид, что задумалась. – Вроде бы что-то такое, припоминаю… Точно! Господин Смерть был со мной очень любезен: несколько раз проходил мимо, все норовил поцеловать, да я уворачивалась. Но все ж таки пощекотал в паре мест, пройдоха – будет мне несколько новых шрамов на память. А как хорош – м-м-м! Но ты уж прости, замуж за него как-то не хочется: погуляли, помиловались, и разошлись.

- Тьфу на тебя! Не шути так – накличешь, – рассердился Дегеда, а Кеттелин рассмеялась.

- Отец, ну кто на меня позарится? – сказала она, снова обнимая мужчину – на этот раз со спины, чтобы удобнее было глядеть на отчеты. – Я ж как доска, подержаться не за что – даже волосы, и те прямые.

- Как у матери, - грустно улыбнулся Дегеда, припоминая что-то из молодости. – Я ж на нее позарился. Почему бы и на тебя охотнику не найтись? Родишь пару детей, да откормишься – вот и будешь попышней ему на радость.