Егорыч едва мотнул косматой башкой.

– Держи, – Коля протянул заряженную активными элементами банку и две противоязвенные таблетины.

Как только Егорыч расправился с содержимым, а длилось это добрые сорок минут, раздался звонок. Звонил Денис Анатольевич.

– Ну что, Колян, готов обратно?

– Да. Только сверните в деревню. Последний дом по левой стороне со сломанным зеленым забором.

– Так точно! Будет исполнено!

– Спасибо!

Коля обвел усталым взором ветхую лачугу – зацепиться было не за что. Зашел в переднюю. В левом дальнем углу висела икона – Неупиваемая чаша.

– Эй, Егорыч, ты в Бога веришь?

– Да пошел ты на… вместе со своим Богом…

– Понял. А чего тогда икону вывесил?

Егорыч плюнул в ведро с помоями и вышел на крыльцо. Уселся прямо на пол и принялся тяжело дышать предрвотным образом. Коля сел рядом, на скамейку. Так и сидели. Коля щелкал семечки, а Егорыч щурил глаза и вздыхал.

Спустя некоторое время послышался заунывный ход 53-го. На деревенской дороге, полной неустановленной глубины луж и ухабов он был вне конкуренции. Мотор урчал, скрипел и переливался механическими трелями и раскатами, заполняя пустоту внутри двух людей, понуро сидящих на крыльцах. Хотя утро выдалось дивное. На сирени, растущей прямо в палисаднике перед домом разместились мохнатые… А что толку говорить? Никого это не интересовало.

Анатолич подрулил к дому, врубил заднюю и «жопой» подпер крыльцо.

– Здорово, мужики!

Егорыч собрался в кучу и через большое «не хочу» поздоровался за руку с Анатоличем.

– Привет, Денис Анатольевич! – Коля просиял-таки благодарственной улыбкой.

– Ну что, братцы, помчали в ба-альшой город?

– Я-то вам нахрена? – еле слышно промямлил Егорыч.

– Давай не бухти – залазь в фургон, гастролером шапито будешь, – как ни в чем не бывало, отреагировал Анатолич.

Конец ознакомительного фрагмента.