– Очень приятно, Игорь, я – Вероника, можно без отчества и фамилии, вы зайдите… чего в дверях-то стоять, – и в довесок добавила, – холодно, сквозняк, бр-р-р.

Веронике Игорь понравился сразу. Вероника Игорю тоже. Игорь поднял с пола огромных размеров клетчатую капроновую сумку на молнии и мелкими шажками, толкая поклажу вперед коленями, вошел в прихожую. Вероника протиснулась между ним и стенкой, чтобы прикрыть дверь. В этот момент личные пространства смешались, проявив себя повышенным сердцебиением и неровным дыханием.

– А откуда вы знаете мое имя?

– Там внизу висит список жильцов, ну я и прочитал. Да вы не беспокойтесь, у меня есть документы и…

– Ой, бросьте вы… это совсем ни к чему, я ведь вижу, что… а хотите чаю?

– Представляете, я после вас хотел забежать в кафе – горяченького чего-нибудь попить, а вы мысли мои прочитали. Только вот стесняюсь немного, неудобно как-то.

– Пфф… Что здесь неудобного? Все мы люди – братья и сестры, и …, – тут Вероника подумала, что сморозила глупость, но Игорь не изменился в лице в худшую сторону, и она продолжила, – проходите на кухню, а руки вот здесь мойте, полотенце на двери – синее…

– Спасибо… – Игорь силился сказать нечто внушительное в знак почтения, но как назло, нужных слов не подбиралось и он, задействовав одновременно все мимические фрагменты лица, нерешительно прошел в ванную.

Вероника ринулась на кухню. Смахнула крошки, достала пару приличных чашек, шоколад, конфеты, печенье.

– Вероника, я зайду в туалет?

– Да, конечно, – по-свойски ответила хозяйка и тут же скорчила жуткую гримасу и моментально побагровела от стыда.

Картина, представшая Игорю в туалете, была диковинна. В унитазе вперемешку с какашками плавали изящные трусики и картонка от туалетной бумаги. Видимо следовало все это слить – да и делу конец, но рука застыла на рычажке – а вдруг засорится? Писать прямо на стринги не хватало смелости. Стоять и размышлять дальше становилось подозрительным, и он решился. Двумя пальцами вынул трусики и прилепил их на краешек унитаза, затем вытащил картонку, разорвал ее на мелкие обрывки и нажал на слив. Быстро схватил трусы и поднес их под напор слива. Прополоскал их в холодной воде вместе со своими руками, очистив от мелких фрагментов кала. Выжал трусы и вытер руки об свои носки. И только после этого приступил к мочеиспусканию, неотрывно глядя на жгучую интимную деталь женского белья, лежащую безо всяких сомнений на самом сексапильном предмете домашнего обихода – сливном бачке. Тут как назло накатило чувство вожделения. Накатило как цунами. Писать в таком состоянии неудобно и проблематично – диаметр унитаза становится слишком мал. Он же не увеличивается (!) и совсем не имеет никакого понятия о пропорциях и солидарности! Единственный способ не обоссать все вокруг – это как можно ниже опустить прибор и скукожить крайнюю плоть до образования небольшого переходничка из уретры. Так, во всяком случае, струя становится более-менее управляемой. Покончив с естественными потребностями в нестандартных обстоятельствах, Игорь протяжно выдохнул и в такт качнул головой. Было ясно – он молодец и справился со всем на «отлично». Теперь оставалось всего ничего… объяснить Веронике, что он обнаружил в плавающем дерьме ее трусишки, а затем, из чувства признательности простирнул их в унитазе.

Вероника тем временем изнемогала в муках позорной невыносимости. Не зная как себя повести с застрявшим в туалете мужчиной, она кусала фалангу указательного пальца, сильно жмурила глаза и часто вздыхала. Наконец-то раздался щелчок замка двери, из-за которой с туповатой улыбкой на лице вышел Игорь. В правой руке он держал темно-красный комочек мокрой ткани.