– Эх, Ленка-Ленка, – вслух сказала она и, бросив ей в спину огрызок, засмеялась.

Подруги разошлись по домам, чтобы приготовить кукурузу. Матери Лины не было дома – наверное, она ушла по делам, – и девушка, достав две огромные алюминиевые кастрюли, с трудом затолкала туда все початки, залив их водой. Она достала банку с солью и отсыпала из нее в кулек.

– Ты что это делаешь? – ахнула мать на пороге. – Готовишь?!

– Я тебе потом объясню, – попросила Лина.

Мать удивленно заглянула под крышки, убавила газ.

– Вот уже не думала, что ты плиту включать умеешь, – съязвила она, но чувствовалось, что ей приятно – наконец-то дочь сделала хоть что-то, что делают все девушки и женщины в их деревне.

Лина затолкала горячие вареные початки в сумку и, взвалив ее на плечи, вышла за калитку. Ленки еще не было, и она, опустившись на траву, достала початок, обжигавший ладони. Когда прибежала подружка, она уже доедала его, и весь рот был в кусочках кукурузы.

До станции они шли долго, останавливаясь, чтобы передохнуть. Было жарко, девушки изнывали от духоты, а горячие от кукурузы сумки обжигали плечи. От их тяжести ныла спина и болели ноги, так что, растянувшись на траве, они долго лежали, глядя в небо.

– Знаешь, на что мне нужны деньги? – спросила Ленка.

– Мм? – Лина кусала зубами травинку и разглядывала проплывающие облака.

– Я, похоже, залетела.

Лина не сразу поняла, о чем она, потом привстала, с недоверием посмотрев на подругу:

– Да ты что?! От кого? А твоя мать знает?

Подруга покачала головой:

– Не знает.

– А отец ребенка? – не отставала Лина.

Ленка вскочила, подняв сумку.

– Не хочу о нем говорить.

Они долго шли молча, и Лина думала о том, что подруга, оказывается, не все рассказывала ей. А потом все же не выдержала:

– Лена, что ты собираешься делать? Ты же такая юная…

– Что собираюсь, что собираюсь… – пробубнила та. – Рожу, а там посмотрим.

Железнодорожная станция была маленькой, с одноэтажным вокзальчиком и двумя скамейками.

Пахло колесной смазкой и тепловозным дымом, и Лина блаженно зажмурилась. Этот запах манил ее далекой дорогой, о которой она так мечтала, и ей было приятно просто сидеть на вокзале, слушая, как хриплый голос объявляет по громкой связи поезда.

Лена, поставив сумку на землю, нырнула внутрь вокзала и, вернувшись, приобняла подругу:

– Через полчаса московский поезд. Сейчас подзаработаем.

Лина чмокнула ее в щеку и внимательно посмотрела на ее живот, пока еще плоский.

– Ты это серьезно? – на всякий случай спросила она. – Про ребенка?

Ленка хмуро кивнула.

– Не бойся, все будет хорошо.

– Да уж, – кисло улыбнулась та.

– Я тебе обещаю, – повторила Лина. – Все будет хорошо. Когда я буду жить в Москве, у меня будет столько денег, что я смогу помогать тебе.

Ленка засмеялась и, достав теплый початок, стала грызть.

– Ты же ничего не умеешь делать, – сказала она с набитым ртом. – Чем ты будешь зарабатывать?

Истошно гудя, мимо станции прополз старый тепловоз с закопченной трубой, из которой валил черный дым. Откуда-то набежали торговки, смуглые, сморщенные старухи с ведрами, полными слив и абрикосов, две цыганки в длинных пестрых юбках, которые тащили в руках бутылки с пивом и водой. Потом появились другие женщины, у всех были в руках ведра, корзинки, коробки, и Лине стало не по себе.

– Посмотри, как их много, – пихнула она Ленку в бок.

– Ну и что? – Подруга оставалась невозмутима. – Пассажиров-то еще больше.

Объявили прибытие поезда. Стоянка была всего пять минут. Девушки достали несколько початков из сумок и подошли к платформе. Остальные женщины зашумели:

– Вы кто такие? Убирайтесь отсюда. Нам самим места мало.