Я в ужасе смотрю на то, как Дитмар разбивает стекло в месте, где влетела пуля, как снимает блокировку с дверцы и тянет руки ко мне. Он достает меня, как тряпичную куклу, чуть встряхивает, а я не могу поверить, что он сделал это. Стекло тонировано, он не мог видеть, что стреляет не в меня.
– Ты мог убить меня! – кричу ему, не в силах поверить в то, что это происходит на самом деле.
– Мог, – спокойно кивает он и тянет меня обратно в дом.
Кажется, что истерика сейчас захлестнет меня. Адреналин ушел на второй план и теперь на его место пришел страх. Мне ужасно страшно оттого, что может сделать мужчина. Я предполагала, что его нет в доме, что не будет никаких проблем, но… он обманул меня, сказав, что его не будет. Он здесь и он явно зол.
Дитмар вталкивает меня в ту же комнату, из которой я пыталась сбежать. Грубо толкает к кровати и заставляет сесть, хотя я и не противлюсь. Не вижу смысла вырываться и заставлять его причинять мне боль.
Мужчина останавливается в метре от меня, заводит руки за спину, опираясь ими о стол и внимательно оценивает меня. Он кажется чертовски спокойным и полностью себя контролирующим, правда, я почему-то не верю в это напускное спокойствие. Я почти сразу понимаю, что это едва ли не крайняя степень его ярости. Именно ярости, а не злости. Его взгляд чернее тучи, челюсти сильно стиснуты, а руки с такой силой сжимают столешницу, что мне становится страшно.
– Знаешь, – вкрадчиво произносит Дитмар. – Я жутко не люблю, когда меня не слушают.
Я молчу, просто не зная, что говорить. Оправдываться? Это глупо, потому что я действительно хотела сбежать и последнее, что я бы делала сейчас – искала себе оправданий.
– Скажешь, что за концерт ты устроила?
– Хотела сбежать, – пожимаю плечами. – Ты же не думал, что я буду послушно сидеть под замком?
– Не думал, – он усмехается. – Именно поэтому остался в доме. Не зря, – он жестко усмехается. – Я думал, мы все решили.
– Я не буду добровольно раздвигать перед тобой ноги, – резко встаю с кровати и делаю пару быстрых шагов к мужчине, но он тут же перехватывает меня за руки и отбрасывает на кровать так, что я подпрыгиваю на мягком матрасе, как мячик.
Сглатываю и отползаю подальше, потому что мужчина надвигается на меня, подтягивает к себе за лодыжки и устраивается сверху, продавливая матрас.
– Ты уже их добровольно раздвинула, Карина, – он вновь усмехается, но довольно быстро выражение его лица меняется. Он придавливает мои руки к матрасу над головой и жестко чеканит каждое слово: – Я не стал насиловать тебя и брать силой, не стал трахать тебя, когда ты текла, потому что ты, блять, попросила. Ты хочешь по другому? – он чуть встряхивает меня. – Хочешь, чтобы я тебя насиловал? Издевался? Этого ты хочешь?
– Нет, – едва слышно выдаю я.
– А чего, твою мать? Как еще к тебе относится?!
Я дергаюсь, пытаясь освободить руки, но он не дает. Не позволяет мне даже пошевелиться, плотно придавливая телом.
– Ты думаешь, что не трахнув меня насильно стал лучше? Может, и за новые шмотки спасибо сказать? – усмехаюсь. – Ты все еще больной ублюдок в моих глазах, решивший, что он может по щелчку пальцев все решить. Я никогда не дам свое добро на ночь с тобой.
Последние слова вырываются на адреналине. Я вовсе не хочу их говорить, но произношу. Понимаю, что зря, когда он прищуривается, а после встает, освобождая мое тело от своего веса.
– Что ж, – спокойно говорит он. – Мне не нужно твое гребаное согласие.
Хлопает дверь. Он уходит, а я остаюсь одна.
Глава 5
Меня пугают слова, который бросил Дитмар напоследок.
Мне не нужно твое гребаное согласие.