Бричка, на которой приехали за Линой, выглядела весьма колоритно, как раз в духе сегодняшнего времени. Это была до половины обрезанная малолитражка, к которой приделали оглобли. Девочка села Лешему на колени, бородатый «парламентёр» управлял повозкой, а Отшельник, надев брезентовый плащ, ехал следом на видавшем виды велосипеде.

***

Полис стоял на холме, подковой омываемом неширокой рекой, возвышаясь над подступавшим почти вплотную лесом. Когда-то это был небольшой городок, возможно воинская часть с посёлком для семей военных, лесопилкой, заправкой и чем-нибудь ещё. Через реку был проложен мост к раздолью полей левого берега, где жители сеяли пшеницу, сажали овощи, но лучшая земля отводилась под опиумный мак, из которого химик Алёны выделял морфин, а из него синтезировал героин. Больше не было законов, а значит всё, что приносило доход, шло во благо. Героин не употреблялся на своей территории, а полностью окольными путями уходил в Москву. Стомиллионный город искал соблазна и, конечно находил, но всё производимое на месте, было синтетическим, со стопроцентной зависимостью после двух-трёх приёмов и не способствовало долголетию. Алёна же предлагала качественный натуральный продукт и на её товар всегда находились покупатели.

Проблема была в том, что ходившие в городах электронные деньги – так называемые кредиты – ничего не стоили за их чертой, поэтому Алёне приходилось через доверенных лиц вкладывать их там. В строительство, бизнес, производство пищевых добавок для людей и корма для животных, в телекоммуникационные услуги, мобильную связь и телевидение, в электромашины, самолёты и чиновников всевозможных рангов. Не только в Москве, а везде, где ходили электронные деньги. Ведя натуральное хозяйство в духе девятнадцатого века, Полис нуждался в технологиях, стремительно развивающихся в Москве и других городах, но не доступных за их чертой. В то время как перенасыщенная виртуальной реальностью столица нового мира хотела всего натурального.

От Москвы до сотого километра шла санитарная зона, доступ в которую был возможен лишь по спецпропускам, а всё живое, не имевшее электронного чипа и не идентифицированное как свой уничтожалось патрулирующими район эскадрильями беспилотников, невидимых за облаками. А от сто первого километра, до сотого следующего мегаполиса – ближайшим был Воронеж – находилось дикое поле Корпорации Семи.

Безделье здесь было равносильно самоубийству, и каждый в Полисе искал себе занятие. Можно было идти на работу к Алёне, главной держательнице рабочих мест или податься в сталкеры. Эти полу бродяги, предпочитавшие хоть какой–то цивилизации Полиса одиночество скитаний по пустоши, в поисках всего, что можно было обменять. Поодиночке или группами по два три человека вольные скитальцы обследовали всё, что ещё не было стёрто с земли или разрушено временем, там, где когда–то жил человек. Самым дорогостоящим стало топливо, такое привычное в прошлом и нереальное теперь. С помощью топлива можно было запустить генераторы, завести сохранившиеся машины, не зависящие от электрического тока. Вырабатываемой местной ГЭС мощности хватало лишь на самое необходимое в жизни посёлка, что-то давала солнечная и ветровая энергия. Но всё же и первое, и второе, и третье было в большом дефиците.

Найденные в разграбленных банках деньги теперь ничего не стоили, в основном сейчас шёл натуральный обмен. Те, кто работал в казино Алёны и на её плантациях брали всё, что им было нужно в местных магазинах под отработанные дни, или в обмен на то, что имело цену.

Резиденция местной владычицы была, вероятно, в штабе бывшей части – огороженном бетонным забором двухэтажном кирпичном доме. По сравнению с другими здание было почти в идеальном состоянии. Все окна оказались застеклены, крыша перекрыта тёмно-красной металлочерепицей, кирпичные стены оштукатурены и покрашены. Большой асфальтовый двор, перед домом чисто убранный в обычное время сейчас заполнили люди, которых волновала жизнь Алёны в контексте собственной судьбы, могущей измениться в результате смены власти.