– Я бы на твоём месте этого не делала, – предостерегла полненькая, ещё плотнее запахивая свой простенький синий балахон.

– Ой, не ворчи! Характер у тебя, конечно, не сахар, – её соседка расслабленно откинулась на спинку шезлонга. Помолчали, слушая, как радостно визжат ребятишки у самой кромки воды и негромко переговариваются взрослые в шезлонгах чуть поодаль. Потом худенькая сказала:

– Хорошо, что мы здесь, правда? Надоело день за днём в душном помещении находится. Повезло нам.

– Ну уж и повезло, – снова проворчала соседка. – Ой, а кто это так противно кричит?

Худенькая посмотрела наверх и беззаботно сказала:

– Так это чайка. А ты знаешь, что у неё тоже есть свои мысли и чувства? Вообще у всего вокруг есть хоть маленькая искорка разума, даже у самой мелкой песчинки на этом пляже. Мы не знаем, о чём думает вон тот большой валун у берега или букашка в траве, о чём мечтают облака в небе над нами… – голос её постепенно стихал, переходя в бессвязное бормотание.

– Ой, ты, видно, перегрелась уже, такую ерунду несёшь, – полненькая насмешливо посмотрела на соседку. Мысли той и впрямь начали путаться от жары, а тело стало горячим и мягким и словно растеклось по шезлонгу…

Вскоре вдоль берега разнёсся сердитый крик:

– Аня, блин! Чего за детьми не следишь? Подарочек мне тут на шезлонг подложили. Я прямо на растаявшую шоколадку сел!

– Ой, Коля, давай салфетками пятно вытру! Ты смотри, ещё и на втором шезлонге плитка лежит, вся расползлась от жары! Сейчас всё выброшу в урну.

И выбросила…

В большой кухне, одной на целый этаж общежития, никогда не было пусто. Кто-то чистил картошку у раковины, а рядом на плите жарили котлеты или яичницу. То и дело длинный коридор оглашался свистом очередного закипевшего чайника. Студентам запрещено было держать у себя в комнатах электрические плиты, поэтому волей-неволей приходилось бегать на общую кухню с кастрюлями и сковородками.

В этот вечер на общей кухне за приготовлением ужина сошлись две однокурсницы, жившие в соседних комнатах. Одна неторопливо помешивала борщ в видавшей виды эмалированной кастрюле, другая жарила на сковороде котлеты.

Блондинка с половником в руке вдруг наклонилась к самому уху рыженькой толстушки и прошептала:

– Лена, я тебе точно говорю, Дашка-ведьма!

– Глупости! – рыженькая Лена фыркнула, переворачивая лопаткой котлеты. – Ведьм не бывает. Да и с чего ты это взяла, Светка?

Та, быстро глянув на открытый дверной проём кухни, жарко зашептала:

– Сама видела недавно, как Дашка прямо здесь на кухне колдовское зелье варила. Зелёное, воняло-жуть.

– Да ну тебя! –Лена выключила газ под сковородой и, подхватив её за чёрную местами оплавленную ручку, собралась уходить.

– А ещё она по ночам не спит, а ходит по коридорам и к дверям комнат всё принюхивается! – вдогонку выкрикнула обиженная недоверием соседки Света.

Лена обернулась на пороге кухни и, подозрительно прищурившись, спросила:

– А ты сама что ночью в коридоре делала? Может, ты тоже ведьма, а?

Света проворчала, выключая конфорку под кастрюлей:

– Может, не может, в туалет ходила, нельзя, что ли?

Позже в дверь комнаты Лены постучали. Она уже поужинала и, лёжа на кровати, читала конспекты, готовясь к завтрашнему зачёту. Её соседки по комнате сегодня не было – уехала навестить заболевшую маму.

Крикнув: «Войдите!», Лена снова уткнулась в конспект. Раздались лёгкие шаги, и, подняв голову, она невольно ойкнула: перед ней стояла та, о которой совсем недавно они с однокурсницей сплетничали на кухне – Даша.

– Угости сигареткой, а? – гостья небрежным движением откинула за спину длинные чёрные пряди волос, а её зелёные глаза чуть насмешливо уставились на толстушку. Лена пробормотала: «Да, конечно…» и поднялась с кровати.