Опять упал… Как по Джеку Лондону – “Белое безмолвие”, правда, пока лесное безмолвие. Ещё немного и сюда придёт наше белое безмолвие – минус сорок. Усинск даже севернее находится, где был Джек. Всё трудней продираться сквозь деревья. Надо идти…
Дочь свою пятилетнюю от больницы спас. Знал, что не имею права работать с детьми. Но это моя дочь. Что же тогда я ей сказал? Поставил её на стол и стал говорить:
– У тебя самые красивые глазки в мире и всё у тебя пройдёт, всё исчезнет с твоего личика…
В течение нескольких дней вся эта зараза исчезла с личика дочери. Марина, жена моего товарища по работе. Всего один раз с ней работал. На следующий день её муж мне говорит:
– Представляешь, эта дура, на последние деньги в доме пошла и купила тефлоновую сковородку.
– Радуйся, Володя, она наконец жить захотела!
Он подумал и говорит:
– Это всё у неё было из-за плохой погоды.
Что мне было ему сказать? О глазах его жены, как она смотрела. Этот взгляд “раздавленного” жизнью человека. О том, что он пьёт. И когда он пьёт – хоть беги из дома. О том, что его жена совсем недавно потеряла свою мать. О том, что его жена, молодая красивая женщина, совсем недавно по неосторожности опрокинула на лицо кипящее масло. Я промолчал.
Который раз я уже падаю… Левый сапог уже давно мокрый, уже не помню, когда я провалился в очередном болоте. Точно будет, как у Джека Лондона – ещё немного и буду ползти…Прощения у Бога просить не буду – я его не заслужил…Прятаться не привык. Если ад, значит ад. Мать только не поймёт, если сдамся. Надо идти. Сколько же иду? Только идти…
Всё история о годовалой девочке никак из головы не выходит. По радио передавали, как одна женщина, мать двоих детей, взяла эту девочку из приюта. Эта девочка была слепая, с атрофированным язычком, с кучей тяжелейших болезней. И вот эта мама рассказывала, как этот изувеченный комочек тянется к жизни…
Почему справа в тридцати метрах деревья резко заканчиваются? Если это Уса, то её ширина здесь метров пятьсот, берега высокие, обрывистые – так и будет… Если это опять большое болото – тоже так и будет… Надо пойти посмотреть… Это река! Уса! Я упал на колени и стал молиться…
Третий Рим
Не надо портить отношения с Россией
С её медведями в лесах.
И даже с тараканами в мозгах
Иных её правителей.
Всегда пришлют посланника с небес
С Крестом: Спаси и Сохрани.
Иль свой найдётся лидер среди нас –
Сплотит и защитит Россию,
Чей меч докажет справедливость слов:
Вам не одолеть Россию, господа!
Два Рима пали. Россия – третий Рим,
Четвёртого не будет никогда.
Монтсеррат Кабалье
– Алло?
– Привет Вова!
– Привет Тома!
– Хочешь пойти в филармонию на мастер-класс Монтсеррат Кабалье?
– Кого?!
– Монтсеррат Кабалье.
– Она пению будет меня учить? У меня же слуха нет!
– Какой ты тёмный человек. Она будет учить других, а ты послушаешь.
– Согласен. Во сколько?
– В шесть часов. Зайди за пригласительным.
– Уже иду.
С Томой мы живём в одном доме уже более сорока лет. Они с мужем – профессиональные музыканты, объездили почти весь мир, но выступают отдельно. Так что пригласительные билеты у меня в двойном размере. Да и другие соседи такие же простые, добрые люди. В горе и радости всегда все рядом…
За полчаса до начала я уже около филармонии. Все мысли только о Монтсеррат Кабалье. Знаю, что в Баку она приехала на несколько дней и уже побывала в нашей опере. Настроение портит только одно – я не знаю, что такое мастер-класс. Слух у меня есть и абсолютный, но музыкальная память никакая. Хорошо, что самому не придётся петь. Томительно идёт время. Народ всё прибывает и прибывает. Как всегда, на пригласительном билете нет ряда и номера кресла. Я не выдерживаю и захожу в филармонию. Усаживаюсь, до начала десять минут. Уже полный зал, а люди всё идут и идут, я такого в нашей Бакинской филармонии не припомню. Гаснет первый ряд огней, через несколько минут второй ряд и, наконец, третий. Но разве нашу бакинскую публику остановишь? Люди всё идут, то тут, то там звонят мобильные телефоны и кто-то из владельцев телефона обязательно должен сказать, что он на мастер-класс и Монтсеррат Кабалье будет учить его пению. На владельцев телефонов косо смотрят, делают замечания…