Но тут опять, то самое «НО»… В одном из сборников нашего института обнаружил свою статью, но под чужим именем! Получалось, что материалы для нее собрал не я, а другой сотрудник института – С.Я.Бадакер! В полном недоумении я обратился за разъяснением к моему начальству. Замдиректор по науке В.С.Петров, ученый секретарь В.Л.Ильинская, мой шеф М.Ф.Шмутер, ничтоже сумняшеся, «разъяснили» мне, что по решению Ученого Совета передали собранные мною и моими помощниками материалы для кандидатской диссертации С.Я.Бадакера. Сей «ученый» был в недавнюю пору заместителем Министра здравоохранения Казахстана, в этой должности, возможно, оказывал «определенные услуги» институту. Скорее всего, именно поэтому, после увольнения из министерства он и стал нашим сотрудником. По мнению руководства, он «конечно же, заслужил ученой степени», но, к сожалению, не имел опыта работы с особо опасными инфекциями, тем более с сибирской язвой (!). Почему не помочь «хорошему человеку»? Ведь от меня, дескать, не убудет! В конце концов, у нас ведь не «частная лавочка»! Ну и так далее, и тому подобное. Осталось только проглотить этот очередной финт! «О времена, о нравы!».

Кроме сибирской язвы, Ученый Совет института обязал меня оказывать «практическую помощь» ветеринарной службе той же Чимкентской области, где временами случалась массовая гибель скота по неизвестной причине. Периоды падежа совпадали с годами повышенной влажности. Роль особо опасных инфекций при этом мне удалось довольно быстро исключить. Может быть, заболевания как-то связаны с отравлением на пастбищах? Исследовали содержимое желудков павших овец. Среди полупереваренного корма обнаружили остатки токсичной травы под названием «люпин желтый». Именно он-то и был причиной острого отравления животных. В ветеринарии эта болезнь известна как «люпиноз». Это коварное бобовое растение в массе произрастает на пастбищах именно в годы с повышенной влажностью, редкие в полупустынных районах Казахстана. В засушливые же годы, которые наиболее часто наблюдаются в этих районах, его биомасса крайне мала и не угрожает здоровью скота. Ну что же, весьма любопытно! И в «копилку» местной ветеринарии внесен определенный вклад.

В июне 1963 г. мне пришлось оказывать экстренную помощь в совхозе Карла Маркса Казалинского района Кзыл-Ординской области Казахской ССР, где был зарегистрирован падеж крупного рогатого скота. Одновременно в этом поселке были выявлены 8 больных с подозрением на сибирскую язву. Моим обследованием было установлено, что причиной падежа животных и заболевания людей является возбудитель пастереллеза. Результат расшифрованной мной вспышки пастереллеза был опубликован в виде автореферата в восьмом номере журнале ЖМЭИ в 1965 г. Какая досада, впервые зарегистрировал вспышку пастереллеза в Союзе и на тебе только автореферат. Позже я читал ссылки на этот автореферат в трудах крупных эпидемиологов страны.

Но такая деятельность все дальше и дальше уводила меня от избранной специальности… Впрочем, моя основная специальность опять напомнила о себе в 1964 году. В июле этого года наш институт получил экстренное сообщение из Гурьевской противочумной станции о том, что в Мангыстауском районе Мангышлака человек заболел чумой. Туда срочно вылетел самолетом (все на том же нашем трудяге – АН-2) заведующий эпидотделом М.Ф.Шмутер. В качестве сотрудника эпидотдела директор института командировал и меня. Я выехал на поезде вместе с отрядом Алма-Атинской железнодорожной противочумной станции. В этом подразделении был вагон—лаборатория с полным оборудованием, что позволяло оперативно приступать к исследованию. С ближайшей к месту события железнодорожной станции мы добрались туда на присланной за нами грузовой машине. Моисей Фишерович вкратце ознакомил нас с обстановкой. Она складывалась следующим образом.