Ролью Жеглова закончился путь В. Высоцкого в кино. Ни медицина, ни народные целители, ни экстрасенсы не могли уже помочь ему в борьбе за жизнь. Он, по собственному признанию, «устал бороться с притяжением земли». Вечером 24 июля 1980 г. он сказал Нине Максимовне: «Мама, я сегодня умру». Это случилось ночью, его привередливые кони примчались к последнему приюту…

В Москве в те дни проходила Олимпиада, и город был закрыт. Сообщение о смерти Высоцкого напечатали только две газеты – «Советская культура» и «Вечерняя Москва». Тем не менее проводить его в последний путь пришли тысячи людей. Марина Влади, пораженная стечением народа, вспоминала впоследствии, что такого количества прощающихся она не видела даже на похоронах президентов. Говорили, что умер народный артист Владимир Высоцкий. Он и вправду был народным, без всяких официальных званий.

Многие не могли простить Марине Влади того, что после его смерти она вышла замуж снова. Ее мужем стал Леон Шварценберг, врач-онколог, лечивший когда-то А. Тарковского, который в доме Влади провел последние месяцы своей жизни. Леон никогда не упрекал жену в том, что портрет ее русского мужа висел в их доме, что вечерами она включала его пластинки и перечитывала его письма.

Марина всю жизнь была опорой для родных людей. Высоцкого она пыталась спасти от алкоголя, и некоторое время ей это удавалось. А ее последнего мужа обвиняли в том, что он применяет эвтаназию – вводит смертельную дозу лекарства безнадежным больным, и она не побоялась выступить по радио с опровержением этого чудовищного обвинения. Пользуясь своей известностью, Влади борется за права бездомных и эмигрантов. Сейчас она снимается редко, предпочитая писать книги о животных и общаться с детьми и внуками.

Марина Влади часто любит повторять: «Жизнь прекрасна и грустна». Так чего же больше? Наверное, грусти.

Эти ведущие актеры популярных московских театров нашли свое семейное счастье «за гранью среднего возраста». После нескольких неудачных браков и трагической утраты близких они считают свой союз щедрым подарком судьбы.

В последнее время Остроумова с грустью вспоминает те периоды в своей жизни, когда она была уверена, что исполнение евангельских заповедей является не обязательным. Она считала, что «ценно то, что дорого стоит материально, ценно наслаждение, один ведь раз живем. Но прожив ту отвратительную пору своей жизни, ты понимаешь, что это была потеря времени, лет, сил на какую-то мышиную возню… А потом происходит что-то, что невероятно больно… Вдруг понимаешь, что мир держится на очень простых вещах: на сострадании, на доброте, на ответственности по отношению к любимым людям.

Сегодняшняя жизнь обогащена не только твоим личностным опытом, но и тем, что уходит поверхностное восприятие жизни, ты начинаешь дорожить каждым мгновением, потому что понимаешь, что время твоего пребывания на земле потекло в гору. На взлете не замечаешь времени, окружения природы, потому что летишь внутрь себя. Гораздо интереснее лететь от себя, наблюдая и пестуя каждую малость вокруг. Открываешь, казалось бы, такие простые вещи, как восход солнышка, почки на деревьях, подснежники… Может быть, то, что я говорю, покажется кому-то сентиментальным, но поверьте, человек, сохранивший в себе чувственность и способность удивляться, быть искренним к сорока, навсегда остается молодым, а то и ребенком, и это замечательно».

Пережив два развода, эта отважная, по определению окружающих, женщина нашла в себе силы пуститься в новое семейное плавание. Произошло это случайно. Ольга уже смирилась с тем, что будет одна, никого не искала: «Когда мы встретились с Валей, даже не были знакомы, хотя до этого вместе снимались в “Гараже”. Но тогда подойти к нему боялась и вообще всех боялась – там собрались такие мэтры: Саввина, Гафт, Невинный, Мягков. А потом, много лет спустя, какая-то организация пригласила меня выступить в кафе на 8 Марта. Спросила: а кто там будет? “Гафт”. Подумала: если Гафт согласился, значит, нормально. А Гафту позвонили и сказали, что Остроумова там будет. И он почему-то согласился».