– Вот она, – юный Ярцев указывал краснеющим от смущения пальцем в затёртое фото.

– Которая? – вопрошала Вероника Порфирьевна, силясь разглядеть будущую невестку на групповом снимке. – Вот эта? Хорошенькая! Агуша, иди глянь на Клишину девушку.

– Мам, да не это она! Это же Дашка Авокадова. А она – вот!

– Ну хороша-с! – восторженно одобрял выбор сына подоспевший Агафон.

– Агуша, я тебя умоляю, не вмешивайся!

– Ну так хороша же? – недоверчиво переспрашивал глава семейства.

– Ты куда шёл? – прерывала недоумение мужа Вероника Порфирьевна.

– Так в уборную-с, – несколько увереннее рапортовал Ярцев-старший.

– Ну и следуй туда, бога ради! Без тебя разберёмся! – отмахивалась мать Климентия от супруга и налипших размышлений.

Выбегая из семейного лона, пылко влюблённый захлёбывался в раненых чувствах и твёрдых обещаниях больше никогда не приходить к родителям. Надо ли говорить, что даму сердца Ярцева-младшего Вероника Порфирьевна забраковала сразу и совершенно бесповоротно: сначала мысленно, а потом и вслух под горячий чай и остывший пирог с черникой. Откусывая пропечённый бисквит, Климентий силился не заплакать от того, что его собственные чувства крошились и плавились под материнским напором. До сих пор неизвестно, что именно оттолкнуло Веронику Порфирьевну от перспективы называть красавицу Мгелуку дочерью. Но факт остаётся фактом: девушка, чьё имя переводится с грузинского как волк, так и не узнала о том, отчего её однокурсник был с ней таким кротким и необщительным.

Климентий волевым решением смёл из души разбитую любовь. И если не замечать тот ноющий осколочек в сердце, что Ярцеву так и не удалось извлечь, можно со спокойной совестью выпроводить жизнь в привычное русло. Окончив обучение, Клиша остался в университете на правах преподавателя славянской культуры. И в этом решении он был не одинок: практически все его однокурсники разбавили трудовой коллектив ТУЕСка сине-красными дипломами. Мгелука заняла почётную должность секретаря в приёмной ректора, сменив фамилию на Кутасова. Сам Филимон Кутасов, к которому Ярцев испытывал утробную ненависть с первого взгляда, подался в ряды российской армии. Поодевавшись, пока горит спичка ровно два года, рядовой Кутасов, сверкая ровным кантиком, вернулся в родные пенаты, дабы отныне именоваться преподавателем физической культуры.

– Туда тебе и дорога! – пренебрежительно и про себя зубоскалил Ярцев на праздновании дня рождения Филимона, удивительным образом совпавшего с назначением именинника на должность. – Так и будешь брыдлым^>10 козлом скакать, покамест Ховалу^>11 на глаза не попадёшься.

О том, чтобы искать вдохновения где-то, кроме любимой специальности, больше и речи быть не могло.

Хватит с него этих легкомысленных порывов! Честно говоря, обустроившись в квартире почившей бабушки, Климентий долгое время и не замечал, что он, оказывается, не женат. Мама Вероника Порфирьевна исправно приходила к наследнику со вкуснымипродуктами и срамными, как она сама искренне считала, историям и про Ярцева-старшего. Климентий в свободное от преподавания и общества Вероники Порфирьевны время подъедал наготовленное с любовью и на неделю, засматривался историческим кино да гонял озорника Тимофея.

Казалось, не видать сей круговерти исхода, скорее вода устанет мокнуть, нежели заботливая мать оставит сына и понедельник вдвоём. Как вдруг нежданно-негаданно Ярцева игнорирует родительский день. Но, истины ради, по особо важному событию. Соседка по лестничной площадке играла свадьбу дочери – прелестницы, по уверениям самой соседки, и «дурнушки», по личному мнению Вероники Порфирьевны. Под хруст стаканчиков, сморщивших бока в гармошку, Ярцева смиренно внимала тостам за молодожёнов, регулярно позёвывая в себя. Уронила взгляд в мелкий помол оливье и от нечего делать взялась подсчитывать, сколько годков её холостому сыну. И то ли значительная цифра в целых 35, то ли кислые пузырьки шампанского внезапно ударили в голову, но именно с тех незапамятных пор Вероника Порфирьевна, потчуя наследника, перемешивает нажористые разносолы с острыми агитациями за создание ячейки общества.