Столько деталей – для пояснения того, какие и чем занимаются дочери даймё и ярла.

Люка, в образе «дочь даймё» – можно зафиксировать. То есть крась, как удобней. Снимаем в любой последовательности.

Вопросы?»

Тёк поднял руку и спросил:

«Сколько?»

Деск:

«Счас сдам Рину Люке и пойдём смотреть, где-как. Ещё?»

Посмотрел на Марину. Она – кивнула. Он достал-отдал ей мой пропуск.

Марина посмотрела на меня, на него, спросила:

«Час? Гнать полчаса?»

Деск ответил:

«Не спешим»

Марина сказала:

«Всё, валите»

И они – свалили.

А она посмотрела на меня и сказала спокойно:

«Надо что сделать, перед тем, как на полчаса – неподвижно в кресло?»

Покачала, что нет. Она – кивнула на кресло.

И – полчаса. Закрыв глаза и переваривая последние события.

Руки у Марины были прохладные. Во всех смыслах.

Через полчаса – она подняла из кресла, и потащила в костюмерку.

Завела в раздевалку, сказала – скидывать. Я – на секунду зависла, собираясь с духом раздеться перед незнакомой.

Марина сказала спокойно, что ей надо глянуть размеры, чтобы точно подобрать.

Подумала ещё секунду. Поняла, как мне сохранить лицо за паузу – непониманием, насколько раздеться. Разделась до трусов. Покрутилась.

Марина сказала «ага» – и ушла. Вернулась с пакетом красного белья, джинсами, майкой-безрукавкой. И мешком бижутерии. И с рыжими берцами.

Оделась, она обвесила меня фенечками и кольцами-серьгами-ожерельями. И увела обратно.

Посадила в кресло и начала красить лицо.

Пришли, споря о теплоте света в кафе, Деск и Тёк. Марина бросила «две минуты».

Докрасила, отошла.

Я – открыла глаза, посмотрела на Марину, на Тёка, пялившегося с «вау» на лице. На Деска.

Он осматривал задумчиво. Посмотрел на Марину, сказал:

«У меня – чуть рвет. Хиппи – вижу. Ирландку – вижу. Рок-музыканта – не очень. Они, как мне кажется, в коже, в чёрном и сталью обвешаны».

Марина – спокойно:

«Это не хиппи, а ирландский фолк-рок. Эквивалентно русским народным песнопениями до крещения Руси. То есть кокошникам, языческому обвесу амулетами и всё такое. И вот оно уже – в рок-обработке для исполнения на электронных инструментах типа электробалалайки. Причём прикрытие должно сидеть криво. Потому как лейтенант-аналитик снайпер рукопашник-ножевик ячейки подпольного сопротивления – это больше, чем рок-певица и по краям будет накладка руководителя коллектива. То есть бизнес-имидж, рассчитанный на обе целевых аудитории. Белый верх, тёмный низ».

Вот только тут я встала, подошла к ростовому зеркалу и наконец, посмотрела на себя. До этого как-то… чуяла, что Марина мне не показывает полработы. И ждала посмотреть целиком.

И замерла, делая вид, что рассматриваю. Как майка навыпуск ниже жопы скрывает её узкожопость. Как красный лифчик с подкладкой подчёркивает, что там всё-таки что-то есть. Как джинсы обтягивают короткие, но прокачанные нижние лапы.

И что вообще Марина сделала с моим лицом, вывесив по бокам две вплетённых в остатки волос накладных косы с бисером цвета глаз. И превратив подводкой глаза в смотровые щели, за которыми пылает зелёный огонь цвета сгорающей меди. С волосами как раз этой самой меди разных оттенков патины.

Остальное лицо… ну, я себя узнала. Но поначалу подумала, что – перебор. А потом сообразила, что я – рок-певица. И поняла, что до сценической размалёвки – недобор.

Вот тут Деск – отколол. Посмотрел на Марину. Получил у неё мой пропуск. Потом вынул из-под толстовки пистолет и засунул мне за пояс.

Сначала я посмотрелась. И поняла, что майка – почти прячет. И только потом аккуратно вытащила незнакомое оружие и посмотрела.

Оружие оказалось почти знакомым. Я – нервно осмотрелась, выискивая, куда. Нашла столик перед креслом. Вопросительно посмотрела на Марину.