Новое поверх старого – заметно.

Если снять всё – будет пустота, способная всем»

Помедлил, давая понять. Спросил:

«Ты такое слышала раньше?»

Ну, ярость от него – поутихла. И я смогла чуть-чуть сообразить, и ответить:

«Отзеркаль жертву и убейся…»

И – подождала, продолжит ли он. Но он – не продолжил. А вместо этого отвернулся. И выдал длинное ругательство на каком-то вообще левом языке. И – утробным жопораздирающим голосом. Ну, каким-то запредельно страшным до усрачки. Он это – не мне, не в меня выорал. Но вот почуяла, что если бы в меня, то…

А он, выругавшись, притух. Подошёл к кухонному столу, врубил вытяжку. Достал из шкафа сигареты, пепельницу, зажигалку. Сел, и закурил.

Молча.

А я решила… порычать. То есть тоже – закурила. Несмотря на ворчание лёгких.

Он – посмотрел на меня. Я – встретила взгляд. И выпустила струю дыма.

Ну, курить меня дед тоже научил. Сказав, что иногда – надо уметь. Но нельзя постоянно, чтобы не портить форму.

Пока голодала – иногда стреляла у какого-нибудь дедка. По пятницам.

В общем, он посмотрел, как я – курю, натужно глядя в потолок.

Ну и мне, вообще-то, на самом деле было надо. Покурить. Осознать, что он – знает.

А он тяжело вздохнул и сказал:

«Хреново мне, Ир…»

И – замолчал.

Я – посмотрела на него. На его мрачное лицо. Он – затоптал бычок. Подхватил сигареты с зажигалкой.

Встал, вышел.

Вернулся, забрал камеру.

Вышел.

Хлопнула дверь.

А мне внезапно показалось, что он – ушёл насовсем. Ну, что я вообще останусь тут жить. Редактировать. Есть. Спать. Учиться. Поступлю. Отучусь.

Но всё – без него.

Дёрнуло – догнать. Мелькнуло – а кто я ему? Ну и какая я вообще. Потом – мысль, что он это играет, чтобы вовлечь в лабиринт.

А потом… потом я вспомнила его лицо в ярости. И угрюмое. Затянулась, затоптала.

Поняла, что оно – не демоническое, а просто человеческое очень красивое.

И вот это понимание – спустило лавину мыслей и эмоций. Которая началась потихоньку. С мысли, что раз он – человек… что если он – человек, я могу попробовать глянуть на себя с его точки зрения.

Потом мелькнуло, что его точка зрения – офицер спецслужб. Который, судя по издательству, разбирается в общении. То есть во всех этих стилях, скрытых смыслах, гипнозе, закладках и прочем. И что это – его работа.

Ну а потом – покатилась лавина. Оценки меня и его. Всего.

Ну, начиная тем, что Шерлок Холмс бы легко сложил версию про самооборону от изнасилования… вытащив и посмотрев на княгиню. И попав под мой голос.

И заканчивая тем, что увидев, что – жесты, и я – вмысливаю, он подумал, что – нашёл, с кем отдохнуть от работы. Где – слова, слова, слова. Много болтовни. Очень часто – тупой, ни о чём. Или без единой мысли, вложенной в неё.

То есть… он, наверное, понадеялся, что – нашёл, наконец, с кем можно поговорить.

А потом меня накрыло стыдом и болью, что в его глазах, я – подводка от шпионов противника. Которую, просчитав его, подбросили втереться. И что это он во мне – демона, который ловит в лабиринт.

И я – застыла, погребённая осознанием, что мы… поймали бесконечный зеркальный коридор. Где оба думают про другого, что…

И всё сказанное и сделанное будет восприниматься через паранойю. С подозрением. Без доверия.

Хотя я…

А вот тут меня добило наглухо. Пониманием, что я сама – совершенно точно не смогу вдумать в зрителя что-то, что не хочу сказать честно и явно.

Ну, первую неделю в городе плакала от омерзения, как говорят пустое, или вообще орут как скот про рефлексы. Ну, слова-то вроде человеческие, но за ними – жрать, размножаться, опасность.

Глотком… чего-то в полную жажду, стало даже когда говорили одно, думая другое. Но – хоть что-то думая по-человечески.