Что глядите на меня, нежно голубые?»
Меркнет ясный летний день
на большой планете,
катит по просторам тень,
умирают дети.
Память, скорбь вам не нужны,
некем вас оплакивать,
белой пылью сметены
кепочки и платьица.
«Колокольчики мои, цветики степные,
Что глядите на меня, нежно голубые?»
Эти камни, что стоят
в ядерной окалине,
к небу гневно возопят
о людской напраслине.
Мы пришли в цветущий мир
с топорами, войнами,
из планеты сделав тир,
а поля – окопами.
«Колокольчики мои, цветики степные,
Что глядите на меня, нежно голубые?»
И теперь пора цветенья
началась в полях сражений,
будем всё уничтожать:
глаз за глаз и рать за рать.
Истребим себя и прочих,
И в графе о жизни – прочерк,
есть Земля – и нет Земли,
в ноль милльярды полегли.
«Колокольчики мои, цветики степные,
Что глядите на меня, нежно голубые?»
Разум нам от Бога дан
для изничтоженья:
маленький свирепый клан,
высший смысл Творенья.
Разум вспыхнул и погас,
сам собой низложен,
пусть же недра помнят нас,
коль никто не сможет.
«Колокольчики мои, цветики степные,
Что глядите на меня, нежно голубые?»
Вас, беспомощное племя,
Уж никто не будет рвать,
Искалеченное семя
Ветру-вору засевать.
Не прощайте, погибая,
эту страшную орду,
а тебя, Земля родная,
я с оси твоей сорву.
«Колокольчики мои, цветики степные,
Что глядите на меня, нежно голубые?»
Январь-март 1979 г.
Моя последняя любовь
Моя последняя любовь!
В отчаяньи и удивленьи,
В последних муках вожделенья
И в безнадежном упоеньи,
Вернись ко мне, моя любовь!
Моя последняя мечта!
Ты озари меня судьбою,
Готовой к мужеству и бою,
Зови меня вновь за собою,
Вернись ко мне, моя мечта!
Мои последние слова!
Шепните миру «до свиданья»
И в час обидного прощанья
Не навлекайте наказанья,
Мои последние слова!
Моё последнее желанье!
Останься тем, что и всегда,
Любовь, мечты, слова – гаданье,
Тебя не жду я никогда,
Моё последнее желанье!
7 сентября 1979
Расставанье
Успокоенья нет. Проходят годы.
На стыках рвётся творчества удел.
И мы назло себе и миру всходы
всё ждём от неисполнившихся дел.
Спасенья нет. Уходят пароходы,
гудя прощальные призывы в пустоту,
и кто-то счастье лёгкое находит,
перегоняя сложность в простоту.
Надежды нет. Умчатся все химеры.
С рассудком старым нам возврата нет.
Расслабленным и искренним манером
мы трезвости задёрнули рассвет.
Прощенья нет. Последние вагоны
не нам мелькнут спасительным огнём,
и канувшей мечте на перегоне
не мы сигнал отчаянья пошлём.
11 сентября 1979 года
Тридцать пять
А кем же я буду,
когда позабуду
последнее детское слово?
– наверное, снова
средь шорохов крова
учиться надеждам придется…
и лето умчится
беспечною птицей
за синие дали былого…
мальчишку седого,
свободой больного,
увидят под парусом ветры.
Но осень настала,
но сердце устало
бороться с собой и судьбою,
и к волчьему вою,
к последнему бою
трубит надорвавшийся голос.
19 сентября 1979 г.
Один
Мохнатым темным зверем
Навалится тоска,
Мы одинокость мерим:
минуты – на века.
В мрачном застое,
с мертвенным боем,
мерно качается время…
прошлое тонет,
воля уходит,
и надвигается темень.
В куцем полёте
вы пропадете,
мужества сладкие грёзы…
и над пустыней
творчества иней
выпадет в жалкие слёзы.
Мелочь обиды
дружбы забытой
просится в совесть мою…
и над безумьем,
сизым удушьем
ветры несчастья поют.
Мохнатым темным зверем
Навалится тоска,
Мы одинокость мерим:
минуты – на века.
19 сентября 1979 года
По волнам
Весенние ветры свободы
проносятся над ноябрём.
Не глядя в прожитые годы
и в мрачные дни непогоды
под парусом счастья идем.
Веселье открытого моря,
богатства подводных глубин
развеют и скуку, и горе,
подарят волшебные зори
над радугой северных льдин.
Волна золотого забвенья
уносит мечту по волнам.
Лихое морское похмелье —