В середине декабря в лесу снегу по пояс. Поэтому ёлку можно найти у дороги. Четырёхметровую. И не надо её никуда везти.

Её надо поставить во дворе усадьбы, прибить гвоздями к поперечно скрепленным обрезкам досок, а потом вылить туда несколько вёдер воды. Ёлка вместе с игрушками простоит зелёная до конца марта. Новый Год длится всю зиму.

Ещё лучше вырастить несколько ёлок на участке. Правда, они дойдут до кондиции лет через пять. Ничего, спешить некуда. Зато можно наряжать ёлки попеременно, они будут чередоваться через пять лет.

И тогда будешь ходить среди них как Дед Мороз, вспоминая прошлые обстоятельства. Грустная тема.

Поэтому надо крякнуть, войти в дом, налить рюмку настойки, поймать вилкой юркий моховичок, выпить и ещё раз крякнуть. И посмотреть задумчиво в окно. Снег летит косыми полосами, сизые сумерки, едва видна горка усадьбы Омельяненко.

Хорошо, когда никто не толкается. В этом веке самым ценным национальным продуктом станут русские участки по двадцать соток.

Станем торговать ими с Эмиратами и Западом. С одной стороны будет жить арабский шейх, с другой – самурай, а с третьей – эскимос с Аляски.

Будет с кем чокнуться.

Можно сказать, что я люблю грибной суп (тройной). Это когда варишь белые, красноголовики и моховики для засолки, а думаешь при этом о густеющем бульоне, куда засыплешь морковочку, лучок, картошечку, лаврушку, перчушку и прочее для создания почти грибного желе, которое по интенсивности не уступает виагре. Можно так сказать.

Но что такое даже солёные хрустящие чёрные грузди или нежные невестящиеся волнушки на мельхиоровой массивной вилке наряду с увесистой стопкой домашней кристальной самогонки на травах и приближающейся пьяной возбуждённой беседой в сравнении с первым пробным марш-броском в конце июня после ослепительных гроз по старым местам? Когда в низком ельничке действительно прячутся они?

Это сравнимо только с первыми каникулами, и ни с чем больше.

Это так же свято, как память о матери. И почти приближается к национальной теме. Я имею в виду русскую. Потому что я по национальности не француз, не еврей, не якут, а русский человек. Поэтому я люблю грибы.

Я люблю их как символ государственности и продукт исторического развития, как источник наслаждений. Как судьбу.

Как представителей Бога, ибо они предназначены питать человека или бесславно червиветь. Они не дают иной альтернативы, в отличие от остальных животных и растений. Потому можно сказать прямо: грибы – подарок Бога человеку. В солёном, жареном, варёном и маринованном виде.

А сказать шире – только грибы позволяют говорить о единстве человека и природы, только они наполняют смыслом человеческие набеги в лес, степь и даже пустыню.

Слава грибам.

В эти дни в утренних электричках от Мюллюпельто, Отрадного, Суходолья и других станций приозерского направления можно видеть сизых, дрожащих от сентябрьского резкого холодка бомжей. В ногах у них мешки с ворованной картошкой, морковкой, свёклой. Ночью они трудились в чужой земле. Что их гонит за ничтожной добычей? Собирая бутылки, хотя бы не испытываешь мук утреннего помертвения.

В посёлке С. нынешним летом созрели даже баклажаны. Жители посёлка С. не стали дожидаться нашествия саранчи и вышли на ночные дежурства по охране дальних огородов.

Тётя Галя, семидесятилетняя любительница гладиолусов и владелица коровы с тёлкой, рассказала в два приёма поучительную историю засады. В первый приём, в конце августа, её голос был крепок, глаза блестели от собственной удали:

– Дежурил в этую ночь Шашкин с одной женщиной. Ходили по дороге туда-назад. Огородов-то гектар пять. Ну ходили без света, уж темно в августе. Хотели расходиться во втором часу по домам, а глянь, женщина и говорит: «Вижу, что-то чернеется». Пролезли они под жердь и тихо-тихо идут по междурядьям-то. А там мужик с бабой. Мужик-то бежать, а баба упала, значит, и ползком. Думала в темноте уползти. Шашкин её фонарем и высветил. Два ряда выкопали. Женщина глазастая побежала по домам, мы тут повскакали. Бабу тую вывели на мою горку, и Шашкин говорит: звони в милицию Приозерск. Так я звоню им и объясняю: поймали воровку, приезжайте. А они мне: каков ущерб?.. Каков ущерб? Да два рядка картошки! Не имеем, говорят, состава преступления, нам бензин дороже обойдётся. Ах так, говорю, тогда мы её убьём. Как, говорят, убьёте? А вот так, говорю. Мы всё лето не разогнумшись работали не для саранчи. Нам пенсию сызнова не дадут – самим помирать? Так и знайте, говорю, если не приедете, мы её палками забьём, как бешеную собаку. Ну тут они мигом примчались и тую саранчу увезли к себе.