А люди все шли и шли. У всех на лице растерянность. Почему смерть такой странный выбор сделала? Ей было тридцать девять. Инфаркт. Сердце просто остановилось и все. Все удивлялись – как так, ведь совсем молодая. Красивая. Много детей на похоронах. Цветы, цветы….

Потом гроб несли до самого кладбища. Обычно только до поворота, затем в катафалк ставят. Но несли до кладбища. За процессией цветы на дороге. Астры, георгины. Много цветов. На кладбище не было крика, истерик. Просто грустные молчаливые слезы. Поминки в школьной столовой. Оплатил все Витя. Он ходил потерянный. Оказывается, за те годы, что прошли с тех пор как они развелись, он так и не смог ее разлюбить, не представлял мира без нее. Рядом с ним его жена, беременная. Третий ребенок должен быть. Витя потом через два месяца со слезами, с криком, с руганью, но настоит на своем – новорожденную девочку назовут Вероникой. И до конца жизни он будет вглядываться в свою дочь и искать в ней хоть что-то, напоминающее о той Веронике.

А Егор, он был среди тех, кто нес гроб. Все ему было непонятно вокруг. Ему было тридцать один, но он впервые был на похоронах. Даже все его дедушки – бабушки у него были еще живы. А Вероника умерла. Это было необъяснимо. Он смотрел вокруг и видел точно таких же людей с таким же недоумевающим взглядом. В душе – непонимание. Бессмысленная и непрочувствованная скорбь.

Вероника была учительницей музыки. Один из странных предметов, рожденных кадавром системой государственного образования. Еще хореографом в местном доме культуры. Просто когда-то, в общем-то, не так давно, она была балериной. Три года солировала в «Щелкунчике», еще до окончания балетного училища, потом кордебалете в «Жизели», Одетта в «Лебедином озере». Ей прочили большое будущее и вокруг уже начинали плестись интриги, но неожиданно Вероника Одинцова пропала со сцены, совсем. Она вышла замуж и уехала с ним в небольшой районный городок, где тополя были выше пятиэтажек, чтобы стать там учительницей музыки. Все удивлялись, а для нее это был естественный поступок- она больше всего хотела семью и детей.

Она была женщиной, о которой помнишь. Даже если просто видел ее хоть раз, если слышал ее мягкий голос, если смотрел в ее синие глаза. Дело не в только в красоте – миниатюрная брюнетка с длинными темными вьющимися волосами, было что-то другое – какая-то нереальность, даже неуместность во всем облике. Как экзотическая бабочка в здешнем холодном беспощадно однообразном сером климате и одноцветной жизни.

Но вот всего два дня назад она была на работе. После уроков педсовет. Решали как обычно какие-то чрезвычайно важные вопросы. Вероника вдруг почувствовала страх. Невыразимый, почти животный страх. Она встала, резко метнулась к выходу. И тут резкая боль заставила ее остановиться. Она оглянулась, растерянно посмотрела вокруг. Потом время остановилось, и это почувствовал каждый, находящийся в этом помещении. Все словно перестали дышать, даже капли дождя за оком будто замерли в непонятном стоп-кадре. Потом произошло неизбежное – Вероника умерла. Она умерла еще до того, как упала. Все засуетились вокруг. Вызвали скорую. Пытались что-то делать: хлопал по щекам, делали искусственное дыхание. На удивление быстро приехали врачи. Мужчина врач понял, что женщина мертва сразу как вошел. Она лежала сломанной куклой. Врач уже точно знал, что это не починить и ее больше нет. Но вокруг было много народа и все были растеряны, испуганы. Он попросил всех выйти. Опустили головы, покорно вышли за дверь, осталась только Мария Дмитриевна – директор школы. Она всегда была сильной женщиной, но сейчас не могла заставить себя пошевелиться. Так и стояла, смотрела, как врач расстегивает блузку Веронике, как пытается заставить работать ее сердце при помощи электрошока. «Разряд», «Еще разряд» – он знал, что бесполезно. В душе у него поселилась тоска. Это ощущение он помнит, еще с того времени как впервые увидел, как умирает человек. Это всегда тоска. Потом «скорая» уехала. Дома вечером врач еще раз вспомнит эту красивую сломанную куклу, вспомнит и нальет себе водки, чтобы тоска глубоко так уж не въелась.