В течение всего дня она испытывала жуткое сопротивление, саботируя выполнение задания. Корила себя за медлительность и непродуктивность на работе. Бессонная ночь сказывалась: она периодически клевала носом, подпирая рукой подбородок, чтобы невзначай не расстелиться на клавиатуре. В обед решила подремать вместо того, чтобы поесть, и с трудом дотянула до окончания рабочего дня. На завтра нужно было сдавать важный отчет, а она за него даже не принималась. Голова совершенно отказывалась работать. Потому Даша, несмотря на недоделки, задерживаться не стала. Единственное, чего ей хотелось – это распластаться на кровати и ни о чем (и ни о ком!) не думать. Придя домой и утолив голод наспех отваренными пельменями, она открыла блокнот, отметила четвертый день на пути к счастью, как день нелюбви к себе. И написала, обведя каждую букву по несколько раз: Я несчастна!

А после убрала блокнот вместе с книгой на полку повыше, чтобы те не мозолили ей глаза.

На улице было еще светло. Из приоткрытого окна доносились задорные голоса с детской площадки. Немудрено. На часах не было еще и восьми.

Даше казалось, что все вокруг счастливы, кроме нее. Может быть, просто ген счастья ей не положили при рождении? И как бы она не старалась, ее попытки будут напрасны. Хотя, если быть честной, сегодня она не старалась. Просто слила задание, потому что любить себя еще сложнее, чем быть счастливой.

Даша услышала, как во дворе залаяла собака, как после этого сиреной заголосил ребенок. Даше тоже захотелось заплакать. Ей стало так жалко себя. В этот момент казалось, что не только она себя не любила, но и весь мир был с ней заодно. Она будто снова была одиноким, никому не нужным подростком, который закрылся в своей комнатенке, предпочтя фантазийный мир книг жестокой реальности.

Утерев покатившиеся по щекам слезы, она смахнула на телефоне оповещение о пропущенных вызовах от мамы и Ленки, а вместе с ними сообщения от Кости и Макса, даже не открыв. Она не желала никого слышать, и в первую очередь собственный внутренний голос, напоминающий интонациями мамы, как Даша себя не любит.

Она зарылась лицом в подушку и мгновенно провалилась в сон.

Ей снилось, как она бредет по пустынному берегу, ощущая босыми ногами прохладу влажного песка. Морской прибой был ее единственным спутником. Тихие волны накатывали на берег, но не касаясь ее ног, убегали прочь. Даша чувствовала, что она тоже была всего в одном шаге от цели, но по привычке отступала, столкнувшись с первыми трудностями. Тишину ее сна пронзил радостный лай. Ей навстречу, прямо по мелководью в облаке брызг бежал Бублик – шпиц из приюта. Во сне она знала, что это был ее пес. Дашу переполняли эмоции, сердце ее радостно трепетало. Она присела на корточки, раскинув руки в стороны, встречая свое пушистое мокрое счастье на коротких лапках.

Подсознанию, откуда рождались образы снов, были доступны истинные желания, скрывающиеся от Даши за пеленой страхов. Проснувшись среди ночи, она вспомнила ускользающий образ Бублика, несущегося к ней по пляжу, перевернулась на другой бок, улыбнулась и мирно погрузилась в дрему, с надеждой вспомнить об этом наутро.

Даша проснулась на рассвете почти счастливой. Здоровый сон творил чудеса. И ей хотелось обнять весь мир. Она вышла на балкон полюбоваться тем, как просыпается город. Тихое, ясное утро поприветствовало ее свежестью. Даша обняла себя за плечи, пообещав выполнить сразу два задания: вчерашнее проваленное и сегодняшнее. Так просто уходить с пути к счастью она не собиралась. Ну, что ей стоило относиться к себе чуть мягче, снисходительнее, с участием и заботой? Она ведь – не ее мать, которая в одночасье из-за ухода мужа перестала замечать дочь только потому, что та – его дочь. Даша и с отцом прекратила общаться по большей части из-за этого: чтобы поддержать маму. Но этот поступок вернуть прежнее тепло в семью не помог.