Кончай страдать фигнёй!

– Машенька, вернись ко мне, пока не поздно.

– Это как? – Хриплый голос проходит наждачкой по оголённым нервам и приходится крепко сжать челюсти. – Если поздно.

– Это так, что сегодня я от тебя не уеду. – Давай же, подайся вперёд, прижмись ко мне и завтра хрена с два ты вспомнишь про своего недовампира. – Хочешь?

И да, она почти даёт неправильный ответ. Почти, но вовремя вспоминает кто мы и где, и лицо покрывается красными пятнами.

– Я… я… – она испуганно заикается и, похоже, больше не сядет ко мне в машину. И взгляд обалденных глаз это только подтверждает.

– Ты – мой самый сладкий десерт. – Честно, но зря. Потому что слов у неё нет, одно желание сбежать на другой конец страны. – Маш, полетели со мной на выходные? Я…

Желание оправдаться захлёбывается совсем другим желанием. Неудивительно – её остужают неловкость и стыд, а меня… мне придётся терпеть до ледяного душа. И молиться, чтобы помог.

Тяжёлый вздох вырывается помимо воли.

– Маш, – отпустив, я протягиваю к ней руку и малость охреневаю, когда, после секундной задержки, она вкладывает в неё свою, – я обещаю к тебе не приставать. Для твоего спокойствия могу поклясться байком, если совру – вернёшься и отправишь его под пресс, но мне, правда, нужна твоя помощь. Сможешь потерпеть меня три дня?

– А не приставать это как только что? – глядя только на наши руки, спрашивает она.

– Не-ет, Машенька. – Меньше всего мне хочется её пугать, но в этом соврать я не могу. И не хочу. – Ещё одного такого «только что» моя психика не выдержит, и в следующий раз мы окажемся в одной постели, но… я буду держать себя в руках. – Стараться точно буду. – Зная, как ты меня… стесняешься, просто не дойду до следующего раза.

– Но как мне тогда изображать вашу… – тряхнув головой, она не может договорить.

Пф. Я после таких поцелуев вообще ничего не могу, только стоять и лишний раз не рыпаться.

– Мы всё решим… договоримся, пока будем добираться до места.

У неё снова мёрзнут руки, печально быстро для плюс трёх по Цельсию, и у меня есть способы её согреть, но обойдусь. Надо же, как пробило. До самого основания, и это чертовски странно, учитывая весь мой впечатляющий опыт.

Или отголоски первой любви сказываются?

– Просто скажи «да». – Меня отпускает ровно настолько, чтобы позже спокойно сесть за руль. – С остальным разберёмся по ходу.

Она думает, долго думает, недоверчивым, но внимательным взглядом осматривая меня с ног до головы. И шум в голове начинает возвращаться, как и кровь к совершенно лишним сейчас частям тела.

– Обещаете ничего не делать… без моего согласия?

Боже, дай мне сил, чтобы не укусить эту её прикушенную нижнюю губу. И хорошо, что Машины формулировки отвлекают своей интересной постановкой.

– Обещаю, – на выдохе, чтобы притянуть её ближе.

Даже не в объятие, а так, просто постоять рядом, держась за руки.

– Почему вы вдруг стали таким…

– Неадекватным? – фыркаю я.

Не та погода, не то место и, вообще, давно пора бы расстаться. Как пятиклассник, ей богу!

– Странным, – улыбается она краешком губ.

– Это не я, Морозова, – ради разнообразия возвращаюсь я в роль препода, – это ты…

– Неадекватная? – она весело вскидывается.

После всего этого не боится? Невероятная! Притом, что я боюсь – не сдержаться, воспользоваться, надавить…

– Фантастическая. – Ни капли веселья и прямой взгляд глаза в глаза.

Пауза затягивается, и Маша, тряхнув головой, переступает с ноги на ногу.

– Мне пора, Илья Глебович.

– Издеваешься?

Нет, серьёзно, какой на хрен Илья Глебович?!

– А где вы завтра будете? – Вдруг спохватывается она.

– Уже соскучилась? – Дикое, страшное непредсказуемостью желание понемногу, но отпускает, и можно попробовать пошутить.