– Слушай, скоро косичку будем тебе завязывать. – Док пытается сменить тему и рукой проходится по Командирской голове.

– Ага! Только попробуйте. – Начинается привычная перепалка между ними.

Я складываю вещи в багажник. И тут понимаю, что на козырьке забыла фонарь.

Залезаю, чтобы его забрать, и застываю. Над спящим субботним городом постепенно начинает всходить солнце. Нежно-розовые оттенки окрашивают горизонт. А в открытой карете скорой помощи сидит беременная женщина и смотрит в одну точку. Полицейские дожирают свои пирожки.

– Вы дверь ломаете, мы с Косым через окно по лестнице, – прорычала рация. Командир надел каску и полез по трехколенке, приставленной к стене дома, в окно третьего этажа.

Мы с Доком в это время ломаем «хулиганом» с кувалдой дверь в небольшом кирпичном доме на севере Москвы.

Рядом с нами стоят двое молодых людей. Один постоянно крутит в руках свой Vertu с небольшими рубинами. Он то стоит рядом с нами, то убегает на улицу. Второй ходит по лестничной клетке и набирает, набирает номер телефона. На том конце только длинные гудки.

– Долго она не выходит на связь?

– Около получаса. У нас брат неделю назад погиб. Я только сегодня вышел на работу. С ней всё время сидел. Она вроде нормальная уже была. – Мужчина без Vertu, молодой голубоглазый блондин в розовой рубашке, джинсах и мокасинах на голую ногу, еще и еще раз набирает номер телефона.

Пока вставляем «хулиган» между косяком и полотном двери, думаю: «Мокасины классные, новая коллекция Baldinini, надо будет Димке такие на день рождения подарить. Тьфу ты, блин!»

– Зачем ты ее там оставил одну?! – Мужчина с Vertu снова появляется рядом с нами и начинает вырывать телефон у своего брата. Он старше, на нем костюм от Prada: серый, добротный, с зауженными брюками.

Огромный бородатый врач реанимации начинает их растаскивать.

• Успокоились, оба! Какие лекарства есть в квартире? – Кажется, что он может просто перешибить двух тоненьких молодых людей своей огромной черной бородищей.

• Успокоительные какие-то. Феназепам, что ли. – Серый костюм оставляет брата, тот сползает по стенке и начинает тихо рыдать.

• Вошли в окно! На полу женщина! Пульс есть! – взрывается рация. И в этот момент дверь поддается, косяк ломается. Дверь отгибается, щелкает замок, полотно двери уходит в сторону.

Бородатый врач хватает аптечку и вбегает в квартиру. Мы летим за ним.

Огромная квартира где-то на Соколе. Отделанная по последнему слову моды. В коридоре белая кожаная мебель, с которой еще не сняли чехлы. На полу – натуральный ковер. На стенах – картины, написанные маслом. В таких квартирах хочется сразу снять боевку и сапоги пожарного или хотя бы попросить бахилы. Но это ощущение придет потом. Сейчас там, где-то в недрах этой роскоши, лежит женщина, которая выпила смертельную дозу лекарств. И до нее надо добраться.

Мы пробегаем коридор и несколько комнат, пока не оказываемся на кухне.

Женщина лет пятидесяти полулежит, прислонившись к дверце новенького кухонного гарнитура. Кажется, она просто дремлет.

– Пульс есть, но нитевидный, – старший обращается к врачу.

– Так! Разошлись все к такой-то матери, – врач пытается нащупать пульс. – Таз и воду. Живо! Промывать будем. И найдите пустые упаковки от таблеток: надо понять, чего она наелась.

Оба парня появляются в дверях кухни. Тот, что в мокасинах, издает протяжный вопль и начинает оседать по стенке. Хватаю его и подставляю табуретку. Поворачиваюсь и трясу за плечи того, что в костюме от Prada.

– Мне нужен таз и кувшин! – ору на него, чтобы привести хоть немного в себя. Он смотрит мимо меня. Его брат на табуретке начинает тихонько подвывать. Еще раз трясу и слегка бью по щеке старшего брата.