– Теперь у тебя есть муж, наверно ты нашла того, кто не поддастся даже искушению. – Зачем-то вставил я жестокие слова.

– И я не знала, что ты делаешь и что с тобой, ты на мои звонки не отвечал, ты не пускал меня в свой дом, ты словно бы стремился исчезнуть, пропасть, убежать навсегда из этого мира. – Ты говорила, будто, не услышав моей фразы. – А я томилась в ожидании, варилась в собственном соку из мыслей. И я уже не знала, кто кого наказывает и за что. Я знала только, что мы оба не правы, как два барана на мосту. Ещё я знала, что ты стал моим хозяином. И я решила выйти замуж. Всё это было как в бреду, я тыкалась слепым котёнком в разные места, искала сильных или слабых, красивых и, каких-нибудь нелепых, зелёных, спелых и гнилых, ну хоть кого-то, кто не вызывал бы раздражения, или хотя бы я могла бы провести чуть больше, чем несколько тягучих дней. Ты знаешь, я могу сложить из всех них знатную дорогу, быть может даже до Москвы. Да, я запуталась, увязла в этой гадостной трясине, я чувствовала грязь, она с меня стекала, как вода, я выходила на балкон, на крыши, я вглядывалась в небеса, а небеса молчали, рядом не было тебя. Он появился как-то случайно, будто бы сам по себе, будто бы он был всегда, просто где-то за спиной. И с ним вроде тихо, не раздражает, не бесит, не хочется убежать, держать поводок или выть на луну, но… он же – не ты! И я в ловушке, я не знаю, что я делаю, зачем и почему! Ещё я не понимаю тебя. Совсем. Так было всегда или стало только после того, как я ушла?

– Не задавай неправильных вопросов, тебе же могут ответить. – Сказал я тебе.

– Ты вернёшься? – Спросила ты, сверкнув слезинками в глазах.

– Скоро ты увидишь тысячу китов, – ответил я и, поцеловав тебя в красный от переизбытка ультрафиолета лоб, пошёл домой.

И я поднялся в квартиру, прошёл на кухню и меня накрыло. Меня пробила дрожь, такая мелкая, противная, сопровождаемая потом и частым, коротким дыханьем. Ноги ватными стали, я упал на табурет, я выпил стакан воды. Что мы делаем, что с нами стало, кто мы? На город опустился вечер, я выпил сорок три стакана чая, может быть, я думал о прошедшем времени, о правде, о тебе, снова о времени и о китах. Я вышел с кухни и пришёл в кладовку. Они смотрели на меня своими маленькими глазками, подмигивая, плача, с интересом или отрешённо. И я смотрел на них и задавал вопросы им о времени, о сути и о том, зачем они? И не было ответа мне, ведь дерево не может говорить. По крайней мере, в том смысле, в котором это мы подразумеваем. И даже мысль была, к чертям разбить их всех, чтоб всё с начала, чтоб всё забыть, чтоб не закончить никогда, чтоб просто жить, чтоб вырезать, искать материал, придумывать, работать, чтоб навсегда, чтоб бесконечна цель, чтоб не было задачи. И я себя остановил, всё неспроста, ведь всё имеет смысл, все пути ведут куда-то. То, что мы выбрали, мы уже выбрали, иного значит, быть и не должно. И я ушёл, взял в руки инструменты, взял клён и начал резать замечательную самку, или самца, пока что я ещё не знал.

И я был ошарашен, смотрел глазами, вышедшим, наверное, из орбит. Я стоял пришибленным сусликом, смотрел вокруг, а во мне бурлила энергия и что-то воодушевлённое терзало мне нутро! Я всматривался в полотна Мунка, их здесь так много! Я смотрел на эту девушку, с цветными глазами, словно у мухи, я страшился её взгляда, я бежал от неё, я был восхищён этой статуей, с головой чайки на талии женщины, и снова возвращаешься воспоминаниями к «Утренней прогулке зомби», к волшебным девушкам и странным современным инсталляциям. И я хотел стать частью этого. Я вышел переполненный эмоций, чувств, идей! Я поглядел на часы, я провёл в KODE больше четырёх часов. Я опоздал на автобус, я опоздал на самолёт. Да ну и пусть! Такое видишь не всегда, такие ощущения не каждый день, такое нужно увидеть, такое нужно пережить! Норвегия, ведь до Синего кита, я о тебе не знал, ты удивляешь меня, спасибо!