В империи Цзинь встречались несколько городов, тангуты тоже были хитры и изобретательны, но здесь ему, похоже, попался ещё более изворотливый противник и борьба с ним превращалась в интересную игру, которую Субэдэй обожал в сражениях больше всего.

– Ещё… уйгуры сейчас ставят заграждения и камни. На вершинах разожгли костры. Но когда они отступили… эти люди выползли на поле и стали собирать колчаны со стрелами. Вот.

– Что? Туматы? Выползли? – не понял Субэдэй, отрываясь от своих размышлений.

– Да. Они сидели в кустах. А потом выползли. И стали собирать колчаны и стрелы.

– Хо-о! – с воодушевлением выдохнул он. – Прямо в бою? Рядом со всеми?

– Да, великий гуай!

– О-о-о… Они ценят длинные стрелы. У них нет своих. Значит, они поняли это сами. Нет, у них есть порядок. Их вождь явно непростой охотник. Он много знает. Торэгэй-саур, эй, вы, все, – он повернулся к тёмнику и тысячникам. – Двигайтесь ближе. Вот – карта. Вы – охотники. Что бы вы сделали против нас? Говорите!

После недолгого молчания началось обсуждение, но все военачальники сходились во мнении, что с женщинами и детьми в стойбище, без запасов еды, туматы могли только стрелять из луков и кидать копья – больше ничего. Они не могли отойти от стоянки, не могли свободно передвигаться и были во всём ограничены.

Значит, надо было заставить этих лесных охотников делать это как можно чаще, и тогда стрелы кончатся, как и еда. И они сами сдадутся.

– Так уже было с манаями, – снисходительно произнёс тёмник. – Стреляли со стен, пока было чем. Долго. Дней пять. Мы тогда хашар из деревень пригнали. Раза три гоняли. Они их всех положили. А потом стрелы кончились, и всё, сами послов прислали.

– Здесь нет стен. Только горы и лес. Что они могут? Напасть из засады, ну лес поджечь, что ещё? – добавил первый тысячник, которому подчинялись разведчики.

– Да, могут… но как-то просто, – задумчиво протянул в конце Субэдэй.

Внешне всё выглядело действительно так, как они говорили, однако его смущало упрямство этого малочисленного племени. Откуда у них возникло желание сопротивляться? Они даже не попробовали прислать послов и договориться о дани. Почему? Это было непонятно. Все остальные именно так и поступали.

– Надо прижать их лучниками и потом добить, – предложил тёмник.

– Ладно, на рассвете выступаем. Поставьте лучников возле выхода из ущелья. На вершинах – тоже, вот здесь и здесь. На всякий случай. Надо накрыть эту поляну сверху. Хотя бы половину. А там на месте уже посмотрим.

Уйгулана помогала матери. Айлана суетилась у костра, кипятя воду. У вождя подмышкой началось загноение, и они спешили промыть рану, как учил чужак. Тот в это время был у Нурэя. Главный охотник не хотел слушать своих родственников и отказывался прижигать раны. К вечеру у него покраснела вся рука и поднялась температура. Раненых было много, и Богдан старался обойти тех, кто нуждался в серьёзной в помощи. Набралось более сотни. Ещё у двухсот были царапины. Но все рвались в бой.

В некоторых случаях требовалось очистить раны и прижечь их снова. Однако второй раз делать это было опасно. Человек мог не выдержать. Его мог убить болевой шок. Об этом говорил ещё отец. Надо было какое-нибудь обезболивающее. И тут Богдан вспомнил о мешочке шамана. Он хранил его с тех пор, как тихо умыкнул у того в гэре, воспользовавшись удобным случаем.

Не спрашивая Дзэтая, как разводить эту «дрянь», он на глазок бросил щепотку в большую чашку и перемешал. Потом набрал плошку и протянул отцу Нурэя. Жена охотника была беременна и скоро должна была родить, поэтому её отвели вместе с несколькими другими женщинами в таком же положении к болотам.