– Внимание, граждане Столицы! Администрация города напоминает, что спуск на нижний уровень Четвертого Автономного городского сектора представляет опасность для жизни. Не посещайте первый уровень АГС-4.

Это позор. Теперь человек, покоритель мира, вынужден избегать контакта с собственным изобретением. Мне немного известно о Центральных компьютерах секторов Столицы, потому что подобного рода эксперименты нигде не проводились, кроме этого города, но я уверен, что целью этой перестройки не было запугать население или отобрать у жителей нижнего уровня их дома. В этом виновата не техника, а люди, спустя годы лишившие ее поддержки и позволившие ей выйти из строя.

Я приехал в Столицу вчера, и на железнодорожном вокзале все прибывшие проходили инструктаж. Людей убеждали в том, что вся техника в большей или меньшей степени представляет для них опасность. Говорили, что компьютеры – порождение зла, а технологии – заговор против человечества. Иронично, что люди в поезде лишь разносили еду и белье: весь многочасовой процесс обеспечивали машины.

Я оказался так близко к небоскребу, что трудно было охватить взглядом за раз даже его нижнюю треть. Уже темнело, но огни в окнах можно было пересчитать по пальцам, не говоря уж о подсветке фасадов, которая включалась лишь по праздникам. Многие здания были частично разрушены, но не войной, а временем. Война прервала стройку, которая шла тут в тридцатые годы – грузоподъемные краны и самосвалы остались на своих местах на десятилетия. Надеюсь, не навсегда. Как и весь Четвертый сектор, квартал нагонял тоску.

Подходя к входу, я увидел женщину в строгом костюме и очках. Противного серо-зеленого цвета платок не шее дал мне понять, что именно она и должна меня проводить в студию.

– Здравствуйте, Александр Федорович, вы как раз вовремя. До начала осталось восемнадцать минут. Удалось добраться без приключений?

Я отметил раскинувшийся метрах в десяти или одиннадцати над входом широкий стеклянный навес, защищавший двери от осадков. Многие стеклянные панели, из которых он состоял, были разбиты. Растаявший снег мелкими каплями падал на землю.

– Не беспокойтесь, все в порядке.

– И слава богу.

В отличие от фасада здания, главный холл «Народной Башни» был оформлен в стиле арт-деко, подражая величественным постройкам двадцатого века, а не стремясь в будущее Я никогда не был любителем подобного оформления, но и было бы нечестно сказать, что блестящий золотом и серебром просторный зал некрасив.

Пересекая его по гладкому бордовому полу, я встретил не более десяти человек. В лифте мы и вовсе ехали одни. Здание с площадью более полумиллиона квадратных метров пустовало.

Пройдя по коридорам четвертого этажа, мы пришли в главное отделение Второго Всеобщего канала. Стекло отгораживало нас от студии, где за желто-оранжевым столом выступал человек с Фронта Семьи – единственной организации, телепрограммы которой представлены на всех каналах страны. Ведущий рассказывал об успехах, которых удалось Фронту достичь за прошедшую неделю: о введенных в эксплуатацию домах для бедных, об освященных храмах, исправленных изменниках. Позади него раскинулась огромная надпись:

БУДУЩЕЕ НЕИЗБЕЖНО

Я точно не знал, что именно значат эти слова. Когда я учился в школе, к нам приходили люди с Фронта Семьи и продвигали эту идею детям. Они убеждали восьмилетних школьников в том, что будущее представляет собой нечто непоколебимое, что оно предопределено, и пытаться как-то повлиять на него так же бессмысленно, как и на прошлое. Они говорили, что

завтрашний день недоступен людям до того момента, как окружающие их силы не создадут его. Когда школьники спрашивали, почему будущего нужно бояться, им отвечали, что они смогут это понять, когда вырастут, а сейчас надо верить на слово. Откровенно говоря, я до сих пор не понял причины, по которой надо бояться завтрашнего дня.