– Всё, – пожаловалась она. – они ужасно прожорливые. Особенно вот тот, – Сьюзен показала пальцем на серого гуся, который сейчас отгонял уток от нового куска хлеба, упавшего в воду у самого берега.

– Я его перестала кормить потом. Он у всех всё отнимает.

– Но справедливость восстановлена? – уточнил Себ. – Утки сыты?

– Утки, гуси и лебеди. И ещё чайки, – поправила его Сьюзен.

– В таком случае, как насчёт того, чтобы покормить нас с мамой?

Кто бы сомневался, что маленькая хитрюга состроит грустную мордашку и скажет: «А у меня весь хлеб закончился»?

По настоянию Эмили пошли не в «Макдоналдс», на который показывала Сьюзен, а в небольшой семейный ресторан. Сьюзен, правда, поныла некоторое время, но Себ не намерен был потакать тому, что могло ей навредить. А еду из «Макдоналдса» он бесспорно и при полном согласии Эмили относил в разряд вредного.

Впрочем, долго унывать Сьюзен не умела, поэтому, усевшись за стол, принялась болтать ногами и рассказывать о своих делах. Эмили, конечно, обо всём этом знала, так что лениво листала меню, а вот Себ со всем вниманием слушал про подружек из соседних домов, про учительницу, которая обещала с сентября взять Сьюзен в художественный класс, снова про подружек.

Когда принесли заказ, Сьюзен внезапно, всё тем же беззаботным тоном сказала:

– А к нам вчера приходил Джексон. Он маме нравится. Больше, чем ты. Тебя она целует в щеку, а его – в губы. Представляешь? – наклонившись к Себу, она зашептала, но так, что не услышал бы её только глухой: – Как она может? Он противный!

О да, тут Себ даже не сомневался: Сьюзен заговорила об этом совершенно специально, при этом выбрала удобный момент. Если внешне она была его копией, то в кого она пошла характером, Себ точно не знал – уж точно не в него и не в Эмили, и даже не в бабушек и дедушек. Эмили покраснела и резко одёрнула её:

– Сьюзен!

Она перевела на мать невинный взгляд и промолчала. Себ скрипнул зубами: ситуация дерьмовая вышла. Не без труда он придумал, что сказать:

– Знаешь, Сьюзен, самое главное – что твоя мама и я любим тебя. И если твоя мама полюбит ещё кого-то, она не станет любить тебя меньше.

– Он всё равно противный.

К счастью, тема забылась, когда принесли еду и напитки.

***

С дочкой и бывшей женой Себ провёл весь день до позднего вечера, отвёз их обеих домой, поужинал и сам уложил Сьюзен спать. Когда она засыпала под «Сказки дядюшки Римуса», сонно бормоча что-то про глупого Лиса и умного Кролика, Себ вдруг отчётливо вспомнил утреннее собеседование. Тогда его несильно это зацепило, но сейчас он ясно ощутил угрозу в словах Джима Фоули про «малютку Сьюзен». Конечно, утаить бывшую жену и ребёнка, рождённого в законном браке, очень сложно, особенно от таких парней. Но какое Фоули дело до жизни Себа? Он ведь так, не более, чем инструмент. Его нет смысла запугивать или шантажировать. Фоули это точно без надобности. Тем не менее он потрудился запомнить имя Сьюзен и даже как-то узнал, что Себ собирался увидеться с ней после собеседования – что уже совсем непонятно.

«Хорош, приятель. Это паранойя», – осадил себя Себ. Скорее всего, у мистера Фоули такая манера демонстрировать свою осведомлённость. Хвастается работой службы безопасности или думает, что это делает его круче.

Убедившись, что Сьюзен крепко спит, Себ спустился в гостиную и принял от Эмили чашку крепкого чая. Свой отцовский долг он выполнил, больше ничто в доме его не держало, но он сел на диван и прикрыл глаза. У Эмили было хорошо. В конце концов, именно это место он называл своим домом достаточно долго, и оно явно больше подходило на эту роль, чем та съёмная дыра, где он останавливался в Лондоне в последние несколько лет.