Себ подвинул жёсткий стул, сел, забрал договор и продолжил изучать его. Навыками скорочтения он не обладал, но и спешить не собирался. Подождёт Клаус.

На последней странице рядом с пустой строкой уже было напечатано: «Себастиан Майлс», а напротив стояла длинная витиеватая подпись мистера Дэвида Мелтона. Себ задумчиво потёр переносицу – была у него такая дурная привычка, тереть нос, когда требовалось сосредоточиться или подумать о чём-то. Временами мешала на службе. Интересно, когда Клаус успел подготовить все эти бумаги, если подошёл сразу по окончании собеседования? И как Фоули, чёрт возьми, успел вызвать Клауса, если не дотрагивался ни до компьютера, ни до телефона?

Очевидно, он влипает в некое очень хорошо оплачиваемое дерьмо. Отлично это осознавая, Себ коротко расписался в договоре. Клаус отдал ему второй экземпляр и посоветовал идти отдыхать с многообещающей формулировкой: пока дают.

***

Эмили и Сьюзен подошли ко входу в Гайд-парк ровно в назначенное время. Себ увидел их издалека и невольно засмотрелся. Сьюзен подросла, как он мог судить, вытянулась на несколько сантиметров. На прогулку она надела белое платье с пышной юбкой и розовую курточку, а две светлые косички были повязаны пышными бантами, очень нарядными. Крепко держась за руку матери, она постоянно озиралась по сторонам – и вдруг, стоило им перейти дорогу, рванула вперёд с визгом: «Папа!».

Себ подхватил дочь на руки и крепко прижал, поцеловал по очереди в обе щёки и с неохотой поставил на землю.

– Привет, принцесса, – сказал он мягко и наклонился, чувствуя, что на лице сама собой появляется широкая улыбка.

Он соскучился. Ужасно.

А Сьюзен и правда изменилась за полгода. Себ даже не мог точно сказать, как именно, но было заметно, что она стала старше, а взгляд голубых глаз сделался серьёзнее.

– Я скучала! – Сьюзен снова обняла его за шею. – Тебя долго не было.

– Я работал, – тихо сказал Себ, думая, что готов держать её в объятиях вечно, – прости.

– Я не сержусь, – она вывернулась и поправила курточку, – но больше не уезжай так надолго. Ты не попал на спектакль. Я играла мышку!

– Ничего себе, – Себ положил руку ей на плечо, – и ни слова мне не сказала по телефону?

– Я думала, ты приедешь, и будет сюрприз, а ты всё пропустил. Но мама сделала для тебя фотографии. Да, мам?

Эмили как раз подошла к ним, улыбнулась и сообщила:

– Вы пугающе похожи.

Все так говорили, но Сьюзен, несомненно, была его улучшенной в десятки раз копией.

– Сью, руки! – тут же сменила тон Эмили, и Сью виновато убрала руку ото рта. – У неё появилась привычка грызть ногти, никак не отучу. Итак, что – мам?

– Я говорила про спектакль, – пояснила Сьюзен, – и про фотографии.

Эмили клятвенно пообещала показать вечером всю стопку, и они двинулись на прогулку, держа Сьюзен за руки с обеих сторон. Сьюзен делилась новостями, повторяя и те, которые озвучивала по телефону, Эмили время от времени вставляла комментарии, а Себ кивал и улыбался. Ему было хорошо.

Впрочем, идиллия длилась недолго – вскоре разговоры надоели Сьюзен. Она сначала отбежала в сторону, чтобы посмотреть на белку, потом спросила, можно ли ей сорвать цветок (Эмили запретила), выпросила мороженое, а получив рожок, пошла чуть впереди, задумавшись. Так было всегда: поболтав и наведя шороху, Сьюзен предпочитала замолчать и погрузиться в свои мысли.

– Ты отлично выглядишь, – сказал Себ, когда Сьюзен отошла, и не соврал.

Эмили выглядела великолепно: тоненькая, с тёмными волосами, которые отпустила до середины спины, белокожая и всё так же похожая на дорогую фарфоровую куклу из маминого серванта.