А если так… Черт!

Я бросился к машине, забрался за руль и стремительно рванул с места. Только бы все обошлось, только бы… и на выезде со двора едва не столкнулся лоб в лоб с патрульной машиной.

Взвизгнули тормоза.

Я едва не треснулся лбом о руль, а когда поднял голову, то увидел, как на меня из машины напротив пристально смотрит лейтенант Войцюк…

– Не буду я больше дуть в вашу трубку! – огрызнулся я, отворачиваясь в сторону и засовывая руки в карманы.

– Отказываетесь от освидетельствования?

– Ни отчего я не отказываюсь. Просто вы проверяли меня всего полчаса назад.

– А может, вы уже выпили?

– Не может.

– Будете дуть или нет? – настойчиво повторил вопрос Войцюк.

– Буду! – я выхватил из его пальцев трубку и зло дунул в нее. – Все?

Лейтенант внимательно посмотрел на результат – ноль.

– Все, – покорно сдался Войцюк, но не до конца. – Наркотики принимали?

– Нет, не принимал! Не те симптомы.

– Я бы попросил вас… – Войцюк свел брови на переносице.

– Лейтенант, ну чего вам от меня надо? – захныкал я. – У меня сегодня просто тяжелый, очень отвратительный день.

– Разберемся! – авторитетно заверил Войцюк и уселся в машину, потянувшись за планшетом. Я только глаза к небу воздел. Привычно соединившись с «консультантом», Войцюк принялся тыкать в экран пальцем. Я вздохнул – это надолго.

В принципе, что я нарушил? Скорость, положенную в жилой зоне, не превысил – не успел. Ремнем по привычке, слава богу, пристегнулся. Что еще? Едва в лоб патрульной машине не въехал, так та внезапно вырулила из-за угла. Но ведь затормозил! Да, согласен, подозрительно – второй раз за день на глаза попадаюсь господину Войцюку, но ведь это не преступление, согласитесь!

От нечего делать огляделся по сторонам, и тут заметил, как у крайнего мусорного бака с надписью «Прочий мусор» начала приподниматься крышка. Я затаил дыхание.

Крышка замерла на миг, потом еще приподнялась, и еще. А затем из его утробы донеслось урчание, и на землю, перевалившись через бортик, вывалился мой мешок.

Я сглотнул – этого мне еще не хватало! Ведь хотел же чем-нибудь сверху придавить на всякий случай.

– Чего это он? – раздался слева от меня голос напарника Войцюка. Оказывается, он тоже наблюдал за странным поведением проклятого ящика. – Может, сломался?

– Может, – вздохнул я и повесил плечи.

– Нужно ремонтную бригаду вызвать, пусть осмотрят на всякий случай.

– Не нужно, – быстро сказал я.

– Почему? – уставился на меня пронзительным взглядом карих глаз инспектор.

– Там мой мешок, – я решил не усугублять ситуацию.

– Ваш? То-то я смотрю, знаком он мне!

– Этот распроклятый бак не хочет его брать, – пожаловался я.

– Как так не хочет? Почему?

– Не его мусор, видишь ли! Ему керамику подавай, а пластик и стекло – не надо. А мне что, делать больше нечего, как только сортировать битое стекло, пластик и металл?

– Не понимаю, – честно признался тот. – Что у вас там вообще в мешке?

– В мешке? – растерянно поморгал я глазами. – А фоторамка электронная со стены грохнулась – и вдребезги.

– Странная какая-то рамка, – покосился инспектор на мешок. – Больно мусору от нее много.

– Девять на сто двадцать, – брякнул я. Мне вся эта эпопея с телевизором уже порядком надоела.

Инспектор долго морщил лоб, пытаясь представить себе подобную рамку, затем чело его разгладилось.

– Внушительно! Дорогая, наверное.

– Вы не представляете насколько! – что было чистейшей правда.

– Так вы бы ее в прием утиля свезли, – посоветовал мне инспектор.

– А они потребуют, чтобы я оплатил утилизацию? Ну уж дудки! – взорвался я. – Я и так за вывоз мусора сумасшедшие деньги плачу, в мусоре целыми днями роюсь, будто бомж какой: макаронину – в один мешок, бумажку – в другой, козявку из носа – в третий! Не кухня, а склад мусорных мешков, ей-богу!