– Да я сейчас хочу, батька. – Не соглашался юный Иван Ильич, доедая быстрей старших мужчин столь сытный завтрак. Поскольку еще смышленым рос, поэтому понимал: голодным его, ну точно никто не возьмет.

– Какая сила остается работнику, у которого желудок забирает все? Когда в поисках съестного так сосет, что трудиться нет мочи. Голод – это вам не тетка, – так поучал детей отец.

– Ешь лучше, давай добавку положим, – стоявшая рядом супруга, понимая полувзгляд мужа, добавляла горку распаренного удовольствия.

– А то силы не будет, какой тогда рыбакс тебя, – снова упоминал старший Строгов.

– Ведь мы – рыбаки, в основном руками работаем. Отец рыбаком был и вам – моим детям, придется эту лямку тянуть. Тяжела работа – ничего не скажешь. Ну хоть голодать не будете: море Белое – оно доброе, а вот Баренца – сурово бывает. Зато, там улов всегда. Я вас, – он собрал сыновей в охапку, – всему научу, как меня обучали ремеслу.

– Главное, хорошо запоминайте, – необходимо не уставать. Никогда! Мне такой наказ дали родичи, и я вам, их внукам – правнукам, завет передаю: Страху ни перед чем, ни перед кем не иметь. И никогда не от кого не зависеть. Следовательно, помощи не просить и не принимать если сами предложат. Вот!! Ведь если попросишь у сильного, автоматически попадаешь в положение униженного. И в будущем, станешь надеется не на себя лично, а на чью-то стороннюю помощь. Привычка дети – дело такое …

– Возьмите, батька, – не сдавался несговорчивый Ваня. – Я пригожусь, буду рыбку солить – складывать или еще что-то на берегу. Костер, просушка одежды… Как прошлым летом, уже помогал Вам.

– Это верно, там работа всегда есть. Но понимаешь сын, – проговаривал Илья одновременно понимая, что внутренне уже одобрил замечательный порыв. Поэтому, даже незаметно кивнул женке: Мол, видела, какой растет?! Работящий, настоящий наследник будет.

Продолжил:

– Одно дело – вдоль берега ходить по Белу морю, а другое – в даль. Сегодня далеко пойдем, на месяца два – три где-то. Заготовим рыбы и только тогда вернемся. А без улова, не видать нам родного берега. Море наше поле, быть помором – значит жить и кормиться морем. Вот и пословица о том же: Была бы рыба, тогда и хлеб будет!

Теперь и старший сын, важно показывая – что он то уже совсем большой, тоже решил рассказать про весенний тресковый промысел:

– Холодно там и мамки нет. И не видно бывает, куда плывем. Что ты будешь делать? А вот летом, в июле – августе, переместимся на восток – к дому ближе. Тогда можем взять.

– Да, верно, – поддержал отец первенца. – Так заведено: На одной стороне рассудок, на другой Вера. Пока видны приметы на берегу, плывем и читаем одну сторону книги жизни; но когда берег исчез, и шторм вот-вот разобьет судно – переворачиваем, и с другой стороны обращаемся к Николаю Угоднику. Молимся значит.

Марфа – мать детей и жена, теперь только молчала; сдерживалась – не вмешиваясь в мужские разговоры. Часто вздыхала… Так тоже заведено на Севере: хозяйке без хозяина нельзя. Вот и сориться нельзя. Но всегда подсказывала, когда муж привычным взглядом просил одобрения. Ведь помнил Илья: и ей тяжело станет. И хотя отложил уже приличную сумму, на всякий случай – мало ли?! Когда назад обернется? Чтобы хоть не голодала здесь. Ведь она не какая-то зубатка – злющая женщина; а самая настоящая – любящая. А вдруг, он вообще не вернётся?! Вот и старался поддержать русскую женщину. Помнил еще: как побегут по морю на скромных баркасах – встанут им в след жены с родными смотреть. Мерзнуть – своей душой согревая, отправляюшихся на опасный промысел. Встанут!!