При движении от племенного сознания, где ощущение индивидуальности весьма грубо и приблизительно, к более современному сознанию единения, когда отдельные личности осознают свою связь со всем и со своим «высшим» источником-творцом, прослеживается, согласно Гебзеру, общий источник, который и ведет человечество на высшие уровни бытия и трансцендентности. Однако исследователь указывает и на то, что обратный процесс, возвращение на более ранние, деиндивидуализированные структуры, приводит к массовой истерии, фундаментализму и фанатизму.

Сила коллективного намерения человечества проявляется двояко. Один путь приводит к явлениям наподобие испанской инквизиции, охоты на ведьм, бунтам бедноты и даже к терроризму. Другой ведет к социальным течениям, переломным моментам и сдвигам парадигм, которые ведут человечество к прогрессу, в том числе к более высоким уровням терпимости и сознательности в результате стихийных бедствий или экономических кризисов – к движению за права человека и стремлению подготовиться к грозящим кризисам наподобие перемены климата, истощения ресурсов и бедности в масштабах планеты.

Но главное, сила коллективного намерения создает коллективное будущее, и 2012 год, вероятно, станет для этого пробным камнем. Все мы (по крайней мере мое поколение беби-бумеров!) помним, с каким страхом мы ждали 1984 года – и с каким смятением обнаружили, что дистопия Джорджа Оруэлла так и не осуществилась. Конечно, утопия тоже не настала – но все было совсем не так уж плохо, и в 1985 году мы убедились в том, что статус-кво благополучно сохраняется.

Затем настал пресловутый миллениум, и по стране прокатилась волна паники. Слухи о технологической катастрофе и экономическом коллапсе заставили миллионы наших соотечественников запасать провизию и воду и собирать вокруг себя всю семью. Однако почти ничего не произошло, а с мелкими неприятностями удалось быстро и просто разобраться.

Пора задать вопрос: если столько людей боятся худшего, почему же это худшее так и не происходит?

Может быть, мы переоценили собственное могущество?

Однако же мы и в самом деле добились именно того, к чему стремились. Намерение – не поверхностный страх, не мимолетная мысль. Это глубокая концентрация воли – и это была воля к тому, чтобы благополучно пережить 2000 год, что и произошло. Более того, многие устраивали в канун миллениума веселые новогодние вечеринки. Пара бокалов шампанского – и у нас стальные нервы.

Мы хотели, чтобы 2000 год наступил безо всяких неприятностей, – и это желание было, прямо скажем, гораздо сильнее, чем желание, чтобы он стер наши винчестеры и уничтожил наши банковские счета.

Кроме того, нам нужно взглянуть на то, какие мотивы стоят за стремлением к концу света – в любой форме, тихо и мирно или с треском и блеском. Психологи уже давно выдвинули гипотезу, что одержимость концом света объясняется страстным стремлением к справедливости, которое проявляется таким извращенным образом. Люди, принадлежащие к определенным религиям, могут сколько угодно мечтать о Вознесении и о суде над грешниками, могут даже переходить всякие границы и приветствовать насилие во имя этого суда. Но на самом деле этим экстремистам нужно одно – справедливость; они хотят не умереть, а удостовериться, что были правы. Не видеть, как другие горят в адском пламени, а видеть, как другие признают, что были не правы.

Если ты прав, это значит, что твоя жизнь имеет смысл, что ты сам играешь важную роль в ходе вещей. Так что все крики о конце света – это на самом деле плач по цели, скорбь по смыслу жизни. Под прокламациями о конце света погребено мощное стремление спастись и жить новой жизнью – этакий психологический парадокс. Те, кто говорит, что хочет конца света, на самом деле хотят жить вечно – только по-другому.