– О сбывшихся мечтах говорить рано, хотя кое-чего я достиг. Впрочем, жизнь она как синусоида, то вверх, то вниз, а у некоторых как прямая линия, всё время ползущая по графику где-то в районе нуля, – Алексей глянул на Сашку, – но не в этом дело. Друзья должны помнить друг о друге. Сегодня я на гребне, мой взлёт, моя удача. Почему я не могу сделать приятное своим товарищам? Ведь я уверен, что, окажись вы на высоте сегодня, то тоже помогли бы мне.

– О чём речь? – Колычев улыбнулся, – ты молодец, что появился. Дело не во взлётах и падениях, просто рад тебя видеть.

– Конечно, – добавил Сашка, – всё-таки, чёрт возьми, как хорошо, что мы снова вместе!

– Боже, сколько сантиментов! – Алексей развёл руками., – вы меня растрогали. Итак, денежные вопросы решены.

Сашка сгрёб со столика свои деньги и положил их обратно в карман. Однако же Лёшка шикует. Не слишком ли дорогие он делает подарки? Хапнул, хватанул деньжат. Толстый франт! Александр посмотрел на Князева. В детстве Алексей был действительно толстенький, хотя полнота его скрадывалась в некоторой степени высоким ростом. Сейчас, однако, он похудел, но не осунулся. Нет, просто согнал жир, стал как-то изящнее, стройнее, что ли.

– Ну, Лёха, рассказывай, как жизнь? – спросил Колычев, устроившись поудобнее, – как там на гребне, а?

– Да ничего себе, – ответил Алексей, – жить можно. Ведь я уже два с половиной года, как в Москве живу. Но, правда, времени свободного не было совсем. Я замотался, некогда было и позвонить вам. Да и на ноги не встал еще тогда прочно. Во Владивостоке я пахал больше двух лет. Кем я только не был – и слесарем, и рабочим в порту, фарцевал бывало по мелочевке разной дешевкой. Постепенно масть покатила, появились связи, блат кое-где. Там ведь каждый шурин в своем роде. Вспомнил я, что был когда-то фотографом четвертого разряда. Не без протекции кое-кого открыл халтуру. Ну, деньжата завелись, сунул кому надо, и взяли меня обратно в столицу. Фотографом, оформителем выставок всяких, главным образом автомобильных, Шеф, помнишь Гуковского?

– Ну ещё бы, – ответил Сашка, – правда, тоже давненько не слышно про него , а ты с ним работаешь?

– Отчасти, – продолжил Князев, – иногда видимся. Он там средней величины шишка. Дальше не пошёл. Так вот, от него кое-что зависело. Например, загранкомандировки, зарубежный рынок машин. Последние два года я не вылезал из загранки. Ну, не то, чтобы постоянно там торчал, но побывал раз 15. Италия, Франция, Штаты пару раз, ну и так, разные соцстраны.

– Ну, поздравляю, – сказал Сашка, – вот ты и сделал карьеру! Денег поди, куры не клюют?

– Фотограф! – с нотками удивления вскинул брови Колычев, – я не думаю, чтобы такая специальность особо котировалась и оплачивалась. Правда, загранка, конечно.

– Шурик, сто восемьдесят рублей за шестой разряд. Только за счёт заграницы и выезжаю. Впрочем, не только за счёт неё. Но это уже неважно. Другой разговор. А вы-то как? По телефону я не понял. Не женаты оба?

– Я разошелся два года назад, – ответил Колычев.

– А я и не сходился, – улыбнулся Сашка Рыжов, – работаю все там же, пишу диссертацию помаленьку, правда все опостылело до чёртиков, надоело жутко, замотался, слава богу вот эта прогулка! Только я хотел писать заявление на отпуск, не знал дадут или нет, как вдруг, вот странно, подходит ко мне начальник , ласковый, выкопал откуда-то три недели отгулов и предложил их использовать, я даже удивился!

Алексей чуть заметно, уголками губ, улыбнулся. Искорки юношеского задора появились в его глазах.

– А ты, Шурик, красавчик ты наш, как поживаешь?