С учетом этого они приступили ко второй фазе кампании дезинформации советского руководства.
«1. Вторая фаза дезинформации противника начинается одновременно с введением максимально уплотненного графика движения эшелонов 22 мая. В этот момент усилия высших штабов и прочих участвующих в дезинформации органов должны быть <…> направлены на то, чтобы представить сосредоточение сил к операции „Барбаросса“ как широко задуманный маневр с целью ввести в заблуждение западного противника <…>.
2. <…> среди расположенных на востоке соединений должен циркулировать слух о тыловом прикрытии против России и „отвлекающем сосредоточении сил на востоке“, а войска, расположенные на Ла-Манше, должны верить в действительную подготовку к вторжению в Англию.
<…> При этом было бы целесообразно <…> отдать возможно большему числу расположенных на востоке соединений приказы о переброске на запад и тем самым вызвать новую волну слухов.
3. Операция „Меркурий“[123] может быть при случае использована службой информации для распространения тезиса, что акция по захвату острова Крит была генеральной репетицией десанта в Англию.
4. Верховное главнокомандование вооружённых сил <…> дополнит меры дезинформации тем, что вскоре на ряд министерств будут возложены задания, связанные с демонстративными действиями против Англии <…>.
5. Политические меры дезинформации противника уже проведены и планируются новые»[124].
10 июня 1941 г. верховное главнокомандование вооружённых сил Германии (ОКВ) окончательно определило день «Д» начала операции «Барбаросса» – 22 июня, оговорив, что в случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня.
Были установлено, что в 13.00 21 июня в войска будет передан один из двух сигналов:
а) сигнал «Дортмунд», который означал, что наступление, как и запланировано, начнётся 22 июня и что можно приступить к открытому выполнению [ранее отданных] приказов;
б) сигнал «Альтона», который означал, что наступление переносится на другой срок (при этом констатировалось, что это, несомненно, приведет к полному раскрытию целей сосредоточения немецких войск, так как последние будут уже находиться в полной боевой готовности).
ОКВ также установило время начало наступления сухопутных войск и перелета авиации через границу – 22 июня, 3 часа 30 минут, оговорив, что если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начнут наступление самостоятельно[125].
В этот же день содержание решения ОКВ, время и час вторжения были доведены до сведения командующих армиями. Перевозка германских войск в назначенные районы приняла ещё более интенсивный характер. 10 июня началась погрузка в железнодорожные эшелоны танковых и моторизованных соединений. Они занимали исходные районы на удалении 20–30 км от границы, пехотные соединения – в 7-20 км. Массовый перелет авиасоединений люфтваффе на аэродромы оккупированной Польши начался позже. Две самые крупные истребительные эскадры (авиадивизии) 2-го воздушного флота перелетели на аэродромы генерал-губернаторства к 15 июня 1941 г. Дивизии первого эшелона, предназначенные для прорыва обороны советских войск, должны были 18 июня начать занимать исходное положение для наступления. Именно поэтому перенос сроков вторжения после этой даты был признан нежелательным.
В июне обстановка на советско-германской границе продолжала накаляться, хотя внешне это не было особенно заметно. Со стороны Германии не выдвигалось каких-либо политических требований. При этом немцы всеми способами стремились скрыть от нашей разведки масштабы сосредоточения войск у нашей границы, которое продолжалось все более нарастающим темпом. Они усилили охрану границы за счет привлечения личного состава частей вермахта в форме пограничной таможенной охраны. Так, посты охраны и патрули от 34-го артполка ещё 6 июня получили указания препятствовать обмену [через границу] агентами и собаками. При этом избегать каких-либо провокаций русских, отдельные русские самолеты, перелетающие границу, не обстреливать. В разведдонесении штаба этого полка от 10 июня отмечалось, что войска и гражданское население в районе Белостока, Гродно, Бреста к войне не подготовлены <…>