Один из разделов этой, изданной наконец-то на 16-м году существования советской власти, инструкции назывался: «Об упорядочении производства арестов». В нем говорилось: «Воспретить производство арестов лицами, на то не уполномоченными по закону – председателями райисполкомов, районными и краевыми уполномоченными, председателями сельсоветов, председателями колхозов и колхозных объединений, секретарями ячеек и др. Аресты могут быть производимы только органами прокуратуры, ОГПУ или начальниками милиции. Следователи могут производить аресты только с предварительной санкции прокурора. Аресты, производимые начальником милиции, должны быть подтверждены или отменены районными уполномоченными ОГПУ или прокуратурой по принадлежности не позднее 48 часов после ареста»>13.
Эта инструкция целиком и полностью распространялась на работу военно-следственных, военно-прокурорских и военно-судебных органов и должна была послужить основой для радикальной перестройки всей прокурорской и судебной работы в РККА. В указаниях Главной военной прокуратуры и Военной коллегии Верховного суда СССР по этому поводу говорилось: «…3. Запретить органам военной прокуратуры и военным трибуналам заключение под стражу в виде меры пресечения по всем делам, кроме дел о контрреволюционных преступлениях, о крупных хищениях и растратах, о шпионаже, о бандитизме и грабеже, о профессиональной спекуляции, о валютчиках, о фальшивомонетчиках, злостном хулиганстве и профессиональных рецидивистах, и по воинским преступлениям только о дезертирстве, кроме случаев добровольной явки, об организаторах групповых нарушений дисциплины – в особо важных случаях, о членовредительстве, о вооруженном сопротивлении и о нанесении физического оскорбления подчиненным начальнику…
…7. Военным прокурорам и представителям Военных трибуналов учесть, что Правительством дан жесткий лимит для содержания лиц, находящихся под стражей. Нормы для каждого округа будут сообщены дополнительно»>14.
Таким образом, эти сугубо официальные документы убедительно доказывают, что массовые аресты по отношению к широким слоям народа, а также и к комначсоставу и красноармейцам РККА практиковались повсеместно и в первой половине 30-х годов. Вот как, по информации безымянного агента органов НКВД, оценивал сложившуюся в ноябре 1934 г. обстановку такой внимательный, с острым писательским зрением, наблюдатель, как Исаак Бабель: «Люди привыкают к арестам, как к погоде. Ужасает покорность партийцев и интеллигенции к мысли оказаться за решеткой. Все это – характерная черта государственного режима»>15.
Новый взлет массовых арестов «по политическим мотивам» произошел в стране и в армии в связи с убийством С.М. Кирова (1 декабря 1934 г.). Если и раньше всех «подозрительных» хватали без особого разбора, то теперь тем более. Не в целях устранения, а в целях регулирования этого процесса высшие органы власти в стране издают по-своему уникальный документ. 17 июня 1935 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) принимают постановление № 1232/191 «О порядке производства арестов». Постановление это было подписано Молотовым и Сталиным. Вот лишь некоторые пункты из его постановляющей части.
«1. Во изменение инструкции от 8.05.1933 г. аресты по всем без исключения делам органы НКВД могут производить лишь с согласия соответствующего прокурора.