С такими мыслями и познаниями Михаил провел свою первую солдатскую ночь.

Страница 2. Солдат

Утро ворвалось неожиданно громко, криком «Рота подъем!». Унтеры втаскивали за шиворот едва проснувшихся новобранцев и строили в коридоре. Предстояло познакомиться с командиром роты, а затем следовать в баню. Раздалась команда «Смирно» и из канцелярии показался живот, затем эфес сабли и, наконец, сам обладатель сего, ротмистр Казаев. Он не жалел времени и битый час прохаживался перед строем, заправив правую руку за лацкан кителя, и сопровождая тирады речи, задумчивым «ЭЭЭЭ». Ротмистр поведал притихшему строю про историю полка, боевой путь, порадовался за ублюдков, которым повезло попасть в такую славную часть, и мог бы говорить еще долго, но каптенармус что-то шепнул ему на ухо и всех отправили в баню.

В предбаннике новобранцев раздели донага, забрали гражданскую одежду и наголо подстригли, посыпав голову дустом. После чего запустили в баню. Из банного зала вызывали не всех сразу, а по отделениям. Каждый подходил к столу, получал от каптенармуса форму, нательное белье, за что расписывался, если умел, в амбарной книге. Размер одежды каптенармус определял на глаз, в чем Михаил сразу же убедился. Кальсон был на четверть длиннее ноги, гимнастерка на размер больше, но сапоги, к огромному облегчению, пришлись почти впору. Гимнастерки были белого цвета с красными погонами, на которых белой краской были начертаны цифры 145, шаровары черные, и это сильно выделяло новобранцев на фоне старослужащих солдат, обмундированных в форму оливкового цвета. Говорили, что белая – это старая форма, что осталась на складах еще с японской войны и вот теперь для нее нашли применение. По прибытию в казарму до конца дня было предоставлено личное время, в течение которого новобранцы должны были форму подогнать, где надо ушить и к следующему дню быть при параде. Назавтра предстояло принимать присягу.

И вот, наконец, наступил этот торжественный день. Сразу после завтрака в 9 часов утра полк был построен на плацу перед храмом святого благоверного князя Александра Невского. Новобранцы стояли отдельной колонной как раз напротив. Полк принял «на краул». Внесли знамя, под «встречный марш» появился командир полка, который прошагал к центру строя и громовым голосом прокричал: «Здравствуйте братцы!». Строй полка всколыхнулся: «Здравия желаем ваше благородие!!!». Оркестр выдержал паузу и заиграл «Боже царя храни». Полк запел. Так начался день, который запомнится Михаилу на всю оставшуюся жизнь. Сегодня он зачитает присягу и станет настоящим солдатом. И этот момент приближался. Старослужащие вынесли из храма кафедру, на которой лежало Святое Евангелие и новобранцы, выходя по одному и положа руку на святую книгу, повторяли слова, которые произносил полковой священник: «Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству Самодержцу Всероссийскому и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять…». Процедура заканчивалась целованием Креста и Евангелия. Все! Свершилось! После присяги был праздничный обед. Нормальный, сытный обед был в полку в диковинку, только по праздникам.

Глядя на неуклюжих новобранцев, еще не знакомых с тонкостями строевого шага, командир полка полковник Буковский Александр Петрович думал о том, что говорил военный министр на недавнем совещании Петербургского военного округа. Он очень откровенно высказался о положении солдат: "Нищенская обстановка солдата, который бывал сыт лишь при особой распорядительности и честности его начальников. Жалованье его было ничтожно до смешного: рядовой получал 2 рубля 10 копеек в год! Белье и сапожный товар отпускались такого дрянного качества, что нижние чины продавали их за бесценок и покупали взамен собственные вещи. Отпуск на шитье был ничтожен, и на это приходилось доплачивать 2 рубля из своего же кармана»