– Прости меня.

Я не ответил. Лишь крепче сжал Аню в объятиях.

Я понял, каким идиотом был все эти пять лет, как бессмысленно дорожил своим одиночеством – самым страшным состоянием человека, обещавшим вскоре накрыть меня с новой силой.

В голове мелькали слова песни. Нет, не «Summertime sadness» – «Deathbeds»3.

«Don’t try to fight the storm. You’ll tumble overboard. Tides will bring me back to you»4.

– Прости, – повторила Аня. – Я больше никогда не буду кричать на тебя. Только… пообещай, что не бросишь меня… Ведь ты – единственный человек, которому я доверяю.

– Обещаю.

Вместо упавшей мышки мы нашли под кроватью груду осколков.

– Лазанья готова! – прозвенел голос Ольги Игоревны. – Идите обедать.

– Мама пытается себя занять. Вчера ей сказали, что меня уже не спасти даже в иностранной клинике. Она проплакала всю ночь. Заперлась в комнате и обложилась подушками, чтобы я её не слышала. Она не знает, но я делаю так же. Я не голодна, кстати. Да и мама редко готовит сама… Лазанью нам обычно привозили из ресторана.

– Давай не будем её обижать, – попросил я, ощущая, что за утро успел проголодаться.

На застеленном белой скатертью столе стояло три прибора.

– Садитесь. Я мигом, – пригласила Ольга Игоревна и вышла из кухни.

Она вернулась в ярко-красном платье, едва прикрывавшем колени. Шею обвивало искрящееся жемчужное ожерелье.

– А у нас праздник! Сегодня седьмое июня! Я решила всегда отмечать этот день! Здорово, правда?! – засмеялась Ольга Игоревна.

– Мама, с тобой всё хорошо? – спросила Аня.

– Всё замечательно! Сегодня праздник, и всё должно быть замечательно!

– Сегодня обычный день. Ты не думала?

– Нет! Давайте веселиться! Аня, к тебе пришли гости. Это так прекрасно! Хотите вина?

Анина мама принялась открывать бутылку, но та сорвалась с края столешницы и разбилась о кафель.

– Я уберу, – пробормотала Ольга Игоревна и начала рассеянно сметать осколки.

– Мама, взгляни на меня! – воскликнула Аня. – Зачем ты всё это сделала?! Зачем ты устраиваешь праздник в день, с приходом которого я становлюсь ещё ближе к смерти?!

– О чём ты говоришь? Девочка моя, ты цветёшь! – захлопала в ладоши Ольга Игоревна.

Аня встала из-за стола и выбежала в коридор, прижимая к лицу дрожащую ладонь.

– Пойдём, – крикнула она мне. – Куда угодно. Пожалуйста.

Анина мама вытаскивая пробку из второй бутылки вина.

– Похоронное, – прокомментировала Аня своё платье, когда мы вышли на улицу.

– По-моему, ты надевала его на выпускной в прошлом году.

– Да. И с тех пор надеваю его, если мне становится грустно… Ты же помнишь, как в тот день твоя любимая Маша пожелала мне закопать себя на кладбище за то, что я танцевала с тобой.

– Пойдём в парк, – предложил я и взял Аню за руку.

Мы дошли до фонтана и сели на лавочку возле кафе, в котором я ел апельсиновое мороженое вчера. Сегодня у порога, небрежно разбросанные, лежали острые листья клёна. Дворник, нагибаясь и кряхтя, собирал их в синий мешок для мусора. Фонтан бил вверх переливающимися струями васильковой воды, играя лучами медленно выплывавшего на середину неба болезненного городского солнца.

Аня положила голову мне на плечо. Я чувствовал, что её лоб горит.

– Что случилось с моей мамой?

– Думаю, ей просто очень плохо.

– В этом наряде она праздновала день рождения. Скажи ей, чтобы оделась так же на мои похороны.

– Она твоя мама. И она пыталась тебя отвлечь…

– Себя она пыталась отвлечь. Развлечь точнее. Знает, что я скоро умру и устраивает праздник. Я не хочу ждать два месяца и медленно терять рассудок… Я уже давно…

Из колонок над нами зазвучала музыка. Кафе открылось.

«Never let you down»