Так как с собой нужно было везти много вещей, решено было, что поедем на поезде из Томска аж до самого Еревана. За 9 лет жизни в Сибири у нас накопились кое-какие пожитки и, самое главное, много книг. Поэтому папа заказал контейнер, а мама стала заранее собирать вещи. Она отмерила в комнате угол четко по размерам контейнера в длину, ширину и высоту и запаслась коробками. У мамы был удивительный талант паковать вещи. Например, в Ирбее, еще до того, как папа сделал книжные полки на всю стену, книги лежали аккуратными стопками на гардеробе, сверху покрытые целлофановой пленкой. Когда к нам приехал погостить дядя Гарик, он попросил у мамы разрешения посмотреть книги и что-то почитать. Он клятвенно обещал, что сам все потом сложит в том же порядке. Мама только снисходительно улыбнулась. И была права, потому что когда дядя Гарик сложил книги на гардеробе, то достаточно большая часть просто осталась лежать на полу. Он никак не мог понять, как мама умудрилась сложить туда все без остатка. Пришлось маме повторить свой трюк.

Мама паковала вещи в коробки и клала их в контейнерный угол, точно рассчитывая, где и что должно лежать, чтобы использовать место по максимуму и все уместить. И все бы хорошо, но однажды ночью, развешивая белье в прачечной комнате нашего общежития, она упала с шатающегося стула и сломала себе ногу. Утром папа поставил маме гипс и ушел на работу. Мама как ни в чем не бывало закончила все домашние дела и продолжила паковывать вещи. Когда папа вернулся с работы, он увидел, что контейнерный угол заполнился новыми коробками. Папа сделал круглые глаза и спросил маму:

– Ты это сегодня упаковала?

– Конечно, сегодня.

– Но ведь у тебя нога в гипсе, тебе лежать надо.

– Но кто тогда будет вещи собирать? – искренне удивилась мама.

– Если бы ты была моей пациенткой, я бы не разрешил тебе даже кончиком пальца ноги пола касаться.

– К счастью, я не твоя пациентка, а твоя жена.

Контейнер был собран точно в срок, а мамин гипс сняли до отъезда. Мы ехали поездом целую неделю: четыре с половиной дня из Томска до Москвы и два с половиной дня из Москвы в Ереван. До Москвы мы ехали в плацкартном вагоне. Для нас это было настоящим приключением, а для родителей настоящим испытанием. Мама завешивала нижние полки простынями, чтобы создать хотя бы видимость личного пространства. Она терпела все наши капризы на жару, на жажду, на желание поесть или нежелание поесть. Ходила с каждым из нас в жуткий туалет и как-то умудрялась при этом соблюдать нашу гигиену. Помню остановки на маленьких полустанках, где папа покупал горячую вареную картошку, соленые огурцы, яблоки и ягоды у бабушек.

В Москве у нас выдалось несколько часов до отхода поезда в Ереван. И мы отправились в город. Папа считал своим долгом показать нам Красную площадь. В мавзолей Ленина попасть не удалось из-за длинной очереди и лимита времени. Затем мы проголодались. Решили зайти в ближайший магазин и купить чего-нибудь перекусить. В гастрономе продавали копченую колбасу, и за ней стояла очередь. Обыденная вещь, а так сильно врезалась в память. Папа стоял в очереди, мы же, усталые, измотанные, голодные, хотели в туалет. Казалось, что очередь почти не движется. Наконец, папа купил эту колбасу, мы перекусили бутербродами и отправились на вокзал. Поездка в Ереван была приятнее, так как на этот раз у нас было отдельное купе, родина была все ближе и ближе, а настроение все радужнее.

Самыми кошмарными были поездки на поездах в Баку. Моя мама, три ее брата и сестра выросли там, в армянском квартале Арменикенд. Родители мамы, Ашхен бабо и Хачик дедо, родом из Зангезура, но когда они поженились, переехали жить в Баку, где дедо предложили работу. Все их пятеро детей после окончания школы поступили в вузы в Ереване, женились или вышли замуж и обосновались в Ереване. А бабо и дедо продолжали по привычке жить в Баку даже после ухода дедо на пенсию. Не знаю в каком году, но их переселили из частного дома в Арменикенде в отдельную квартиру в новостройке-хрущевке в районе Кишлы, который находился достаточно далеко от столицы. Если в Арменикенде они дружно жили в общем дворе с другими армянскими семьями, то в Кишлы оказались в полной изоляции. Других армян там практически не было. Но был телефон, по которому они и держали связь с детьми и остальным миром.