— Малина, это не простуда. Это вирусня какая-то… За неделю поправишься, если что…

— И ты решил неделю у меня жить?

— А я тебе мешаю? У тебя мужик появился? Так скажи, я уйду…

Голос изменился — захрипел. От простуды? От ревности! Козел еще смеет меня ревновать! Я бы заколебалась ревновать его ко всем девицам, которых он на спину укладывает… Сдохла бы от ревности. Апчхи! На правду…

— Малина, это не от меня! Я не чихаю… — пытался он не улыбаться, но у него, конечно же, это не получалось. — Может, это ты меня заразила? И я пятнадцать лет тобой болею, мучаюсь…

— Замученный… Оно и видно!

Мы никогда не обсуждали его баб. Я никогда не высказывала претензии, что он такой кобель. Все богатые мужики — кобели, с этим нужно смириться и жить, если хочешь, чтобы этот мужик оказывал тебе редкие знаки внимания. Все эти пятнадцать лет я молча пыталась устроить свою личную жизнь без его участия. Не получилось. Ни с кем. И с ним не получается… Расстаться.

Ногой дверь ко мне открывает. Каждый раз говорю себе: припрется, выставлю… Приперается и на шею кидаюсь. Дура! Вот он и ноги об меня вытирает. А теперь еще и сопли будет… Чихнул ведь!

Я вытащила из сумочки начатую упаковку одноразовых платков и швырнула на кровать, поверх одеяла. И в конце одеяла торчали его голые ноги. Идиот!

— Носки надень!

— Твоя собака задохнется. Меня тебе не жалко, я это уже понял. Так хоть Грету пожалей…

Уже пожалела — взяла с улицы. И не смей говорить, что ты мне ее купил у алкоголички!

Сейчас вот взяла бы и стерла с твоего лица улыбку твоими же вонючими носками! Первое утро вместе и вот такое!

Раскрыла шкаф, вытащила трикотажные носки. У него сорок второй с половиной, а не сорок пятый раздвижной — налезут. Специально откопала розовые. Потому что девчачий цвет, а не потому что они единственные были с этикеткой. Но ему я показала этикетку. Но хоть в душе отомщу ему за испорченное утро. Хоть розовыми носками!

— Думал, белые тапочки дашь… — не унимался больной со своими больными шуточками.

Не мог натянуть розовые носки молча!

— Не раздражай меня!

— Ну, хоть буду знать, что ты ко мне неравнодушна.

Знать… А то не знает! Нет, я просто так тебя к себе в постель пускаю. Это вы, мужики, ради спортивного интереса баб в кровать укладываете, а мы… За каждого замуж собираемся. Впрочем, после третьего я перестала так думать. Вторым был Игорь. Я обещала маме от него уйти и выйти замуж за нормального парня. Нормального я так и не нашла. А от Игоря так и не ушла.

Но сейчас я от него уйду. На работу. С собакой я уже погуляла.

— На телефон не отвечай.

— Совсем? Даже секретарше не отвечать?

Ну, с секретаршей он точно не спал. И не из-за бизнес-этики. Просто она тетя еще в большем возрасте, чем я. Наследство от отца.

— На мой городской!

— А у тебя еще городской есть? Нафига?

— А чтоб ты спросил! Не отвечай. У меня мама иногда по ошибке звонит на него.

— Она меня что, по голосу узнает?

— Нет, по походке! По телефону! Чай в термосе. Потом сам себе еще заваришь. Это-то ты хоть не разучился делать? Короче, пить и писать. Не мимо унитаза только, ясно? Я днем приду.

— Проверить? Что попал? Я сам вытру, не переживай…

И снова ржет. Хоть бы уж закашлялся и заткнулся.

— С собакой погулять! Она не может до вечера терпеть!

А я, кажется, его уже не могу терпеть! Вчера любила, а сейчас… Люблю дурака. За что только… Это все мне? За что?

— Я погуляю…

— Ага, погуляешь… Лежи в кровати! Ясно? Ничего другого ты у меня в квартире никогда и не делал. И не делай! Только чай себе завари. Обедом я тебя, так уж и быть, накормлю. Таблетки через три часа примешь. Что еще?